Drolma › Записки штурмана уцелевшего Дирижабля

Как будто бы зима не начнется, и мы не укутаемся в любимый плед цвета спелой вишни, который уже облюбовали уличные коты. Не поставим иголку на винил, чтобы с улыбкой с прищуром вслушиваться в фирменное потрескивание, словно дрова в печи морозным днем.

Или наоборот, зима не кончится, скрепит все льдом до самого нутра, словно в депривационной камере - без звуков, без света, без запаха. Покойся без мыслей, без отвлечений. И может в этом что-то есть.

А вдруг всегда будет весна? Волнующая, та что возвращает к вибрациям жизни. Весна, которая и есть та сердцевина, где истинная суть встречается с пространством. Окутанная флером неизведанных свершений. Та, что топит любой лед, выветривает сомнения и обнажает осознавание - без центра и края, бесстрашное и безгранично благодарное.

Бывает накатывает ощущение, что я в каком-то камерном спектакле. Вот я иду в магазин, и образцово делаю покупки. Вот я мою посуду и стираю, подвязав волосы атласной лентой, как заправская домохозяйка. Далее крупный план и я говорю в камеру: «Я хорошо выполняю свои обязанности?».

Я с почтением развешиваю белье на балконе, расправляя белые вышитые наволочки для лучшей композиции в кадре. Надо держать спинку и чтобы вот те кремовые цветы были видны.

Однотипные будни замещаются игрой. Ты одновременно и зритель и актер.

Помню одно из самых психоделических переживаний такой игры произошло со мной в Калькутте.

Мы вышли на улицу в 5-30 утра и окунулись в неспешные потоки утренних кварталов. Задребезжали первые трамваи; люди, спящие на улице, выбирались из под своих одеял; собаки сладко вытягивались в приветственном намасте; мужчины, обернутые в клечатые лунги вокруг бедер, замешивали тесто и готовили чай.

Мы словили кайф от наблюдения за жизнью уличных горожан, особенно после бессонной ночи, когда стираются границы между сном и бодрствованием, и ум воспринимает происходящее вокруг как замедленную игру актеров на подмостках уездного театра.

Причем у этого театра есть все составляющие, ощущаешь себя зрителем спектакля с хорошо выстроенной мизансценой - вот главный герой почистил зубы, три шага и он уже на своем месте, в очередь у колонки, затем немного плавных движений рукой и ему уже подают масала-чай. Чайных дел мастер находится как раз в подсвеченном солнце-сафитами пространстве, а рампой служит отражение солнечного света в лужах. И в тот момент, когда звенит проходящий трамвай, на авансцену выходит тягач рикшамэн, на встречу ему едет велосипедист, и когда они равняются друг с другом, движение на миг затихает, еще мгновение... никаких звуков.. абсолютная тишина.. все оборачиваются.. выжидают... как будто картинку поставили на паузу.., а потом, когда сигналом служит чей-то кашель, всё оживает снова и продолжается в уже более динамичном ритме.

Перед глазами разыгрывались мистерии нового дня, где художественный образ создается не с помощью слов, а выразительной игрой актеров, и важны мельчайшие детали - движения, жесты и мимики.

Сиеста поздним ноябрем. Выгулять свою беззвучную тень, снарядить торбочку зонтом и термосом чая. Бесшумно продвигаться по нагретой солнцем набережной, ловить руками зайчиков с посеребрённой дорожки вдоль моря.

Разговаривать с тенью, я задаю вопрос и ветер шепчется в моих волосах, пылающих в полуденных лучах.

Я вслушиваюсь в журчание чужого языка, без понимания он звучит как чистая поэзия, и это тот момент когда все звуки - мантры. Тебя больше не цепляют знакомые фразы, такое чистое осознование, которое ты сам наполняешь смыслом.

Мои прогулки заземляют, расслабляют беспокойный ум. Сладкое погружение в ритм, сравни блаженству, когда мои шаги и тень вибрируют в унисон. Вдох-выдох, ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ.

Иногда я кажусь городской сумасшедшей: полосатые гольфы под юбку, ботинки с блошиного рынка за 1 евро, овер-сайз кофта из секонд-хенда и сумка как у Шапокляк оттуда же (в ней сорванный лавровый лист и можжевельник), в волосах чалма на резинке.

Собираю по окрестным помойкам картонные коробки, чтобы делать домики для котят, которые уже мерзнут по ночам и пытаются прошмыгнуть в квартиру, притвориться ветошью и выйти уже после точки росы.

Дворовые дети считают меня крейзи cat lady, я не даю им мучить котов и защищаю коммуну котят, дежурящих у порога. Подростки не понимают русский и троллят меня. Но я пугаю их полицией и в телефоне у меня наготове аудио, в котором поставленным угрожающим голосом вещает моя сестра 📢: «Децо! Ако не престаните, я чу вас сликати и приявим у полицию због агресие према животине».

Следующий шаг - пойти по набережной от Игало до Зеленики с тележкой, полной разномастного кошачьего народца, и трубить в рупор: «Прока-ат кошек!». Как в том японском фильме.

Когнитивный диссонанс. Лежу под двумя одеялами в теплой одежде и мне мерещатся Гималаи за окном. За последние почти 10 лет вот так в холоде мы были только в Васиште. И ум дорисовывает картинку привычного ему мира: внизу шумит Бьяс, кто-то по соседству жарит чили и едкий запах мгновенно вызывает кашель. Тогда кашель был просто кашлем и не травмировал окружающих. В те времена многое было по-другому и многое было впервые.

Я отчетливо помню свою первую ночь в Гималаях. Вообще, я не очень чувствительна ко всякого рода вибрациям местности, но тогда просто зашкаливали энергии.

Наш дом стоял на склоне с яблочными садами, в окружении шеститысячников, верхушки которых часто прятались в облаках и густом тумане. Рядом - водопад Йогини. Внизу бурлящая река.

Когда погружалась в сон, начинали резко вспыхивать картинки в уме, как слайд-шоу на безумной скорости: огонь, лица стариков, демонический хохот, пророчества, отдающие эхом по всему телу, кислородные маски в салоне самолета, молнии сквозь закопченное стекло, прозрачные энергоформы, детский смех. Дополненная реальность Гималаев.

Это даже не горняшка, говорила я себе мысленно, высота всего 2000 метров, это все твой собственный ум. Расслабься и наслаждайся.

Постепенно начинало светать и перед окном проступали силуэты исполинских гималайских сосен на скалах, окружающие нас подобно великанам. Часы показывали пять утра, а я так и не уснула, наблюдая как бледнеет небо на фоне еще черных ото сна гор.

В окне напротив включился режим Рождества - поставили елку с огоньками, окно декорировали гирляндами. Там, где раньше были наглухо закрыты ставни, распахнули окна, подняли жалюзи и устремились в новый год, в отчаянных попытках оставить позади весь треш 2020.

Все мы хотим счастья и избежать страданий. И кажется, что новый год, магическим образом с боем курантов растворит всю боль, принесет легкость и выдернет из привычного бытового потока событий.

Но само по себе ничего не произойдет. Для этого нужна внутренняя ментальная работа. Реальность создается наблюдающим её умом. Мир это вообще зеркало того, что происходит в нашем уме. Поэтому ум играет ключевую роль во всем, что происходит, как это происходит и каким образом мы на это реагируем.

По большому счёту нет разницы, что происходит в вашей жизни - важно как воспринимает это ваш ум. Чем более он расслаблен и наполнен хорошими впечатлениями, тем интереснее и интенсивнее переживается жизнь.

Счастье - это состояние ума. И в это состояние можно впрыгнуть, отождествиться и сделать своей сутью, которая непрерывно ощущается в своем центре, в центре циклона. А в центре циклона всегда покой. Какие бы бури и ураганы не бушевали вокруг - эту суть ничего не может смутить. Поэтому счастье - это быть в центре циклона, из этого проявляются любые возможности.

А вы помните как в детстве любили ходить в заколоченные дома?

Как бегали по крышам гаражей, собирая всякий нужный (как тогда казалось) треш?

Как пугали друг друга страшилками в ночи: «Отдай свое сердце!».

Или с папой играли в войнушку и строили домики из стульев и одеял?

Как называли кукол странными именами. У меня была Фанни Каплан. Та что покушалась на Ленина.

Как просили у прохожих 2 копейки позвонить, а потом на горсть медяков покупали фруктовый пломбир на палочке и сладкую газировку из автомата. В нем стоял один стакан на всю улицу.

Как таскали своих мурчащих по выставкам кошек и гордые возвращались домой с грамотой: 13 место по району.

Как ходили на один и тот же индийский фильм в дворовый кинотеатр.

И покупали пластиковые значки с названием любимых групп.

А когда приезжал чехословацкий луна-парк, то выиграть латунное колечко в одном из аттракционов было верхом счастья.

Все мы родом из детства и этот бесенок в глазах спустя несколько десятков лет дает еще знать о себе. Значит не все потеряно. Движемся дальше.

Снилось, что мы идем по улице, где-то в жаркой юго-восточной Азии. Вокруг готовят уличную еду, главная дорогая то тут то там пересекается тесными плесневелыми переулками, где пар от жареной в воке лапши на открытом огне и вонтонов в пароварках подсвечивается в конторовом свете.

Мы радуемся, где это? Малайзия, Тайланд, Вьетнам? Но это не важно, мы здесь, в наших любимых азиатский скитаниях. Выброс адреналина, и как будто сквозь вату звучит голос: «Мисс Надеззда из бэк!». Я смеюсь и плачу, такая переполняющая радость, мы прорвались сквозь пространство и время!

И тут я резко останавливаюсь. О фак! Как я могла забыть?? В этом же году у меня последний курс университета и защита диплома! А я с осени не была на парах и даже не выбрала тему дипломной работы. А уже декабрь! Черт, как такое произошло?

В один миг вся эта фантазийная жаркая Азия вдруг померкла и омрачилась всплывшими обстоятельствами.

Я просыпаюсь в холодном поту. И понимаю: мне уже за 40 и университет (даже 2) я благополучно закончила 20 лет назад. Но, сука, до сих пор мне снится это в кошмарах: я забыла, что учусь, не хожу на пары и мне нужно срочно сдавать экзамены, о предметах которых я не имею никакого понятия.

Зима у моря это про созерцание, естественное и размеренное течение жизни, сумеречную рефлексию, сказки вслух и неспешные прогулки в тишине.

Местный ландшафт мне напоминает вулканическое озеро Тоба на родной Суматре. Только вместо кальдеры, которая образовалась извержением супервулкана - здесь это Боко-Которский залив, самый южный фьорд Европы.

Если бы у нас тут был дом-корабль, наподобие того, в котором мы жили на Самосире, мы бы обосновались в нем у самой кромки моря. Со второго этажа спальни была бы видна только уходящая к другому берегу синеватая рябь сапфировых вод Адриатики.

А стоит выглянуть в окно, возникнет ощущение, что мы дрейфуем не к полуострову Луштица, а к дождевым лесам и вулканам за непроходимыми джунглями, под нами мурлыкают волны, и брызги летят в окно. Точно так же как сейчас косой дождь холодного декабрьского мунсуна хлещет по стеклянной балконной двери.

Прошлое здесь. Будущее здесь. Настоящее здесь.

Я выхожу из прохладного аэропорта на улицу, вдох, еще вдох и понимаю, что не могу выдохнуть. Воздух здесь настолько плотный и тягучий, жаркий и влажный, что кажется еще чуть чуть и я задохнусь.

Делаю шаг назад за стеклянные двери, чтобы глотнуть студеного кондиционированного воздуха. Набираю полные легкие и снова предпринимаю попытку выйти на улицу.

Так девять лет назад я впервые прилетела в Куала-Лумпур. Из прохладного Катманду, в котором наш Межгалактический Дирижабль провисел почти три месяца, мы приземлились в жарких тропиках. После деревенского Непала возникло ощущение как будто я попала в "Пятый элемент". Монорейл с летящим над землей поездом-капсулой, светящиеся небоскребы, бесконечные шоппинг-моллы, потрeбuтельский культ, обрамлённый в стекло и сталь, китайский квартал и тетушки в сари, экзотические деревья и пронзительное пение неведомых птиц. Сфера богов и полубогов. Город будущего. С первого приезда у меня случилась любовь с этим тропическим мегаполисом.

Этот день был знаменателен еще и тем, что это была и моя первая юго-восточная Азия. До этого я много ездила только в Индию и Непал, но они находятся в Южной Азии.

Так начались мои азиатские скитания и путешествия по новым и неизведанным для меня ранее местам. Цель была не посетить как можно больше туристических достопримечательностей, а просто пожить и поработать в путешествии, медитировать и позависать в красивых местах, узнать новых людей в пути, попытаться выйти за рамки своих ограничений и зоны комфорта, а также понаблюдать за умом в отрыве от привычного окружения.

Это путешествие, которое началось осенью 2011 году в непальских Гималаях, продолжается и до сих пор. Годы интенсивных перемещений сменились лонгстеем, не только в Азии, но и на Балканах. Дирижабль летит и рад приветствовать на своем пути космических бродяг, бороздящих просторы вселенной.