Есть только эти накатывающие индиго-индия-волны в золотой слюде и сухие кустики, тремтящие на ветру- вот-вот унесет с корнем; и тепло камня, на котором я сижу. Часами сижу на скале и направляю свои мысли в позитивное русло, мозг сопротивляется, я гну его: в русло,кому говорят! Он пыхтит и отплевывается. Я взобралась на гору, чтоб поплакать. Напряжение последних дней: куда ехать? когда ехать? куда девать прорву вещей? Как сделать, чтоб нужное послание из дома нашло меня? требовало выхода наружу.
Так хочется сказать: - Да гори оно все огнем! -и взмыть со скалы - легкой, как птица туда куда тянет сердце. И ноль проблем с поездами,таксистами,чумными рикшами. Почему люди не летают как птицы? - да потому что у них рюкзаки! Они не настолько доверяют богу,чтобы сойти с поезда в одной паре сандалий, лунги и с котелком. Я проводила солнце,которое ушло в воду своей розовостью целиком,до последнего краешка и посланное мной,отправилось греть Украину.
...Я пошла на огни и звуки.(Йог Евгений, охраняющий меня в последнее время от нагловатых "саусафрика",сказал:"только недолго там"
- Конечно,только взгляну и назад) Барабанщики были в экстазе, Джи - в экстазе,израилоиндус рядом с ними стучал в такт по скамейке - в экстазе. Чем ближе к финалу, тем больше искренности и надрыва в этих барабанных кругах.Каждый раз ждешь, что пройдет шепоток по толпе: это последний сансет музыканта, он завтра уезжает.
Справа,магически посверкивая, пробуя ночь на ощупь, прорывая тьму рождалась из пучины неба золотая царевна Фул Мун. И вставала над черными пальмами во всем величественном волшебстве. Я медленно села на песок.
Костер существовал за счет бывших бамбуковых хатс. Дети заворачивались в их стены и кричали: "нет нет неееет!' - когда подходила пора подбавить огня.
Позади барабанов кто-то невидимый для привыкших к яркости огняглазам крутил файршоу неоновыми поями и жонглировал фосфорецирующими шарами...
И тут я увидела его...