Следы европейцев на пляжах западного Индостана
О 1960-х в Гоа напоминают полицейские, разыскивающие наркоманов по закоулкам, битловский баньян и повзрослевшие хиппи.
Семичасовой перелет прошел относительно легко. Сон не шел, но я настолько увлекся проработкой маршрута, что даже не заметил, как запаниковали пассажиры, когда самолет сделал шесть или семь заходов на посадку в Даболиме — аэропорту города Васко-да-Гама, расположенном в двадцати девяти километрах от Панаджи — столицы штата Гоа. Вспоминая рассказы моих многочисленных знакомых, бывавших в Индии, я мысленно приготовился к встрече с ужасающей бедностью, запустением и разрухой, однако моему взгляду предстали скромно оформленные, но вполне аккуратные залы аэропорта.
Почти мгновенно получив багаж, что тоже немало удивило, я отправился к стойке, где можно было заказать такси. Назвав симпатичной девушке-диспетчеру пункт назначения — Бага (небольшой курортный городок на севере Гоа), я был приятно поражен стоимостью услуг. За полуторачасовую поездку с меня взяли всего 900 рупий — примерно $20. По дороге сказалась накопившаяся усталость, что не позволило мне оценить красоту проносящегося за окнами пейзажа. Поначалу разговорчивый таксист пытался завязать беседу, то и дело спрашивая: «Ну как тебе Индия?» или: «А в России холодно?». Однако, видя, что я отвечаю невпопад и клюю носом, угомонился. Из сладкой полудремы меня периодически выдергивали сигналы клаксона или резкие остановки, но я был предупрежден о своеобразной манере езды местных шоферов и заранее вооружился спокойствием.
Цвет жертвы — белый
От такси до отеля нужно было пройти немногим более двухсот метров, однако этого хватило, чтобы ощутить все особенности индийского туристического бизнеса. Торговцы в южных странах безошибочно определяют вновь прибывших европейцев по загару. Человек с белой кожей означает легкую добычу. Он не в курсе местных цен, что позволяет продать ему любой залежавшийся товар в несколько раз дороже обычного, он дружелюбен и отзывчив, искренне реагирует на приглашения зайти «просто посмотреть» и на медоточивые приветствия зазывал.
Едва закрылась дверь автомобиля, как на меня посыпались «уникальные» предложения: наем такси, аренда мотороллеров и особо комфортных комнат. Мне предлагали поднести сумку, пытались продать солнцезащитные очки и крем для загара, спрашивали, какой отель я ищу и откуда я приехал. Через броню моего показного безразличия удалось пробиться только одному, видимо, самому опытному агенту. Он без всяких «Hello!», «Which country?» и «Where are you from?» протянул визитку с адресом и телефоном вызова такси, а также ценами на переезд из Баги в другие города штата. Такой ненавязчивый подход произвел на меня наилучшее впечатление. Но стоило мне на секунду расслабиться — и этот тип сразу уговорил меня купить местную сим-карту, выведал мой предполагаемый маршрут и проводил до отеля, успев каким-то образом выяснить номер моей комнаты.
Надев пляжные вещи и воспользовавшись другим выходом, я отправился осматривать окрестности. Отель был всего в ста метрах от Аравийского моря. И сразу первые контрастные сцены из жизни Гоа: по пляжу с хозяйским видом бродят несколько коров; рядом женщина европейской внешности, но в сари, прямо на песке пеленает младенца; ещё в нескольких метрах двое индийцев в вяло чинят рыбацкую сеть, которой, по-видимому, пользовались ещё в позапрошлом веке; тут же местный парнишка ожесточенно борется со здоровенным бородатым козлом, пытаясь тянуть его за собой на веревке и умудряясь звонко балаболить по мобильному телефону. На все это краем глаза посматривал черный, как смоль, негр, одновременно вслепую набивающий какой-то текст в своем лэптопе. Одна из композиций Боба Марли (Bob Marley, 1945–1984) в стиле регги, неторопливо льющаяся из динамика на территории гостиницы, создавала музыкальный фон для всей картины.
На пляже было не людно. В полдень стоит ужасная жара, и принимать солнечные ванны в таких условиях — удовольствие сомнительное. Хотя отдельные смельчаки находятся. Наблюдал забавный эпизод купания по-индийски. Несколько мужчин, возрастом от десяти до пятидесяти лет, заходят в воду по колено. Потом останавливаются, о чем-то болтают, а затем, следуя за старшим, преодолевают ещё несколько метров и вновь делают остановку. Дойдя так до места, где вода старшим становится по пояс, они дружно приседают, так что на поверхности торчат одни головы. Эти приседания со смехом и брызгами повторяются пять-шесть раз, а затем вся компания дружно выбегает на берег.
Для умеренно легкомысленных
Я продолжил движение вдоль побережья на север. Проходя мимо парочки среднего возраста, слышу русскую речь, но с каким-то странным, едва уловимым акцентом. Преодолевая застенчивость, подхожу знакомиться. Оказывается, это наши бывшие соотечественники из Израиля. Роман, так звали мужчину, после армии прожил в Баге почти полгода, здесь и познакомился со своей второй половиной. С тех пор в Багу они наведываются регулярно. Выяснилось, что израильтяне составляют большинство среди иностранных туристов в Гоа. Как правило, это молодые люди, приезжающие сюда группами по три-четыре человека сразу на несколько месяцев. Живут они в небольших съемных домиках-бунгало. Еду часто готовят себе сами, во-первых, чтобы хоть как-то придерживаться кашрута, а во-вторых, в целях экономии. Позднее пару раз мне попадались рестораны, которые предлагали кошерное меню, а также небольшая синагога, построенная несколько лет назад группой энтузиастов.
Вообще, национальный состав туристов, отправляющихся в Гоа, чрезвычайно пестр: европейцы, израильтяне, японцы, жители обеих Америк и Австралии. Попадаются арабы, африканцы, представители других наций, но значительно реже. В массе своей сюда едут люди, возраст которых не превышает тридцати лет. В принципе, социально-психологический портрет человека, решившегося отправиться в эти края, составить несложно. Как правило, это непритязательные в быту мелкие предприниматели, фрилансеры или служащие. Им свойственна умеренная легкомысленность и жажда новых впечатлений. Они готовы протопать несколько километров по горам или джунглям или трястись всю ночь в переполненном автобусе без кондиционера. Валяться на мягких песках Египта и Турции, где «все включено», для них пока скучно. Но и сплавляться по бурной китайской реке или пересекать Аргентину на велосипеде они не готовы. Южная часть Гоа застроена отелями — там можно поселиться и в скромной трехзвездочной гостинице, так и в относительно люксовом номере с пятью звездами.
Довольно долго бредя по пляжу, я как-то незаметно вышел на небольшую дорожку, которая быстро увела меня от побережья. Честно говоря, я даже обрадовался возможности уйти с открытой местности, так как мне уже порядком напекло голову, а вдоль дороги как раз росли пальмы, создавая затененный коридор. По пути мне попалось несколько вилл с небольшими озерами, искусственными гротами и, кажется, даже полем для гольфа.
За виллами началась проезжая улица, пройдя по которой, мне довелось познакомиться с основными участниками дорожного движения в Гоа. Прежде всего, это коровы. Они бродят в одиночку или группами по две-три. Встретить их можно почти везде, точно так же как у нас — кошек и собак, с той лишь разницей, что в Индии коровы защищены законом. На проезжей части эти существа чувствуют себя абсолютными хозяевами, иногда становясь причиной аварий. Впрочем, опасные ситуации на дорогах Гоа создает и человек. Как правило, это туристы, берущие на прокат скутеры. Несмотря на формальное требование иметь в правах соответствующую категорию, никто на это не обращает внимания, в том числе и дорожная полиция. Чаще всего такие водители попадают в аварии под воздействием алкоголя или наркотиков.
Но вот чему я был по-настоящему удивлен, так это мастерству местных водителей. На своих малолитражках они, почти не сбавляя скорости, мастерски маневрируют среди беспечных европейцев и медлительных коров. Хотя по официальной статистике Индия — одна из самых неблагополучных стран: смертность на дорогах тут впятеро выше, чем в Европе. Но Гоа кажется счастливым исключением: за две недели я так и не увидел ни одного ДТП с участием шоферов-индийцев. Отдельного упоминания заслуживает общественный транспорт. Пассажиров в Баге перевозят старые рейсовые автобусы, без стекол и с приваренными решетками на окнах, переполненные настолько, что народ сидит аж на крыше.
Обратно на побережье меня подвезла повозка, запряженная волами, и я как раз успел к закату. Наблюдать заход солнца к морю высыпали не только многочисленные туристы, но и местные жители. Едва светило коснулось линии горизонта, его отражение яичным желтком растеклось по воде. Засверкали многочисленные блики, а потом солнце быстро-быстро скрылось за морем, оставив после себя недолгое розоватое свечение. Наступившие сумерки почти мгновенно уступили место темноте, разбавленной светом звезд, огоньками кафе и частных домов, стоящих на берегу. Зрелище красивое и умиротворяющее. Последующие дни, проведенные на Гоа, я старался его не пропускать.
Эхо шестидесятых
Вечерняя Бага встретила меня огромным количеством ночных заведений. В некоторых хозяева пытались организовать что-то вроде дискотек. Активно работали зазывалы и распространители флаерсов, но ответного энтузиазма со стороны отдыхающих не наблюдалось. Пропустив по паре рюмок чего-нибудь крепкого, народ сбивался в компании и куда-то исчезал. В основном люди ехали в Найн-Бар, расположенный на пляже Вагатор, — культовое место, славящееся своими вечеринками ещё с шестидесятых годов прошлого века. Иногда утверждают, что именно здесь зародился стиль trance.
Прибившись к экс-соотечественникам из Эстонии, я тоже отправился знакомиться с местной легендой. Однако популярность не идет на пользу таким местам. Если не большая, то значительная часть посетителей пришли туда, чтобы поставить себе отметку «побывал» и сфотографироваться. Какой-то особой аурой Найн-Бар не отмечен. О былых временах напоминают только двое полицейских с фонариками, бродящих в поисках любителей гашиша, да компания взрослых хиппи, явно терявшихся на фоне крепких парней в гавайках и девушек в парео.
После гостеприимной Баги следующей точкой назначения стала деревня Арамболь. Для тех, кто отдыхает дикарем, это настоящий рай. Маленькие бамбуковые и деревянные бунгало построены здесь узких полосках земли между песчанным пляжем и скалами. Цены — просто смехотворны. Снять комнату в тридцати метрах от моря стоит не более десяти долларов в сутки. Удобства минимальные — туалет, душ, вентилятор. Но поверьте: большего и не требуется. Огромный песчаный пляж тянется на несколько километров. По наитию я обошел скалу, у основания которой стоял мой домик, и двинулся на север, где увидел места, действительно напоминавшие райские картинки из красивых буклетов. Раньше я думал, что это просто реклама. А тут белый песок, лазурное море с просвечивающимися отмелями и пальмовый лес в полукилометре от побережья. И никого!!!
На самом деле место это, конечно, давным-давно уже облюбовано туристами, и мне не довелось стать его первооткрывателем, просто в тот день повезло. Даже немного потерялся во времени. Лишь увидев, что солнце клонится к закату, осознал, что провел там почти шесть часов без глотка воды. Наудачу я приметил недавно упавший кокос, и кое-как разбив его камнем, сумел утолить жажду. Вернувшись туда на следующий день, познакомился с компанией израильтян, показавших мне пресное озеро неподалеку и составивших компанию в походе к знаменитому баньяновому дереву, под которым в свое время искали вдохновения музыканты группы «Битлз». Нашли его, кстати, не сразу, хотя мои новые знакомые совершали к нему паломничество чуть ли не два раза в день, что дало им повод посмеяться над моей кармой, а мне над их «еврейским счастьем».
Спустя пару дней, взяв на прокат старенький мотоцикл «Ямаха», я отправился на ночной базар, вернее блошиный рынок, в Анжуну. В 60-е годы сюда стекались хиппи со всего света, некоторые из которых здесь так и остались. Сам рынок занимает площадь в несколько гектаров и даже заползает вверх на гору, откуда открывается чудесная панорама бойкой торговли внизу. Фонари, лампы, светильники, гирлянды, свечи, костры на фоне цветных тканей, служащих стенами для торговых точек, и тысячи мельтешащих фигурок. Похоже на калейдоскоп с непрерывно меняющимся узором. На рынке продают раджастанские покрывала, пепельницы из кокосовых орехов, трубки, чилимы, жилетки и шапочки ручной работы, отделанные монетами и цветными камешками или ракушками, разнообразные национальные украшения, старинную медную и фарфоровую посуду, статуэтки буддийских и индуистских богов и святых, непальские свитера, блокноты из рисовой бумаги, фонарики — в общем, всякую всячину. Цены ниже, чем в Москве, раз в двадцать.
Интересно, что значительную долю среди торговцев составляют выходцы из западных стран, осевшие в Гоа. Как правило, они торгуют футболками с авторскими рисунками, и у них довольно приличная подборка музыки в стиле транс. Европейцы также пытаются конкурировать с местными в ювелирном бизнесе и пошиве одежды. Понятно, что цены отличаются в разы, да и торгуется белый человек не так охотно.
До вылета в Дели оставались ещё целые сутки, и не желая проводить их на пляже, я вновь арендовал полюбившийся мотоцикл и поехал на юг. На этот раз целью путешествия была столица штата — городок Панаджи. Он расположен в центральном Гоа. При мусульманских правителях XVIII века Панаджи представлял собой небольшую рыбацкую деревушку. Однако с приходом португальцев город начал разительно меняться, в ХIХ веке став столицей португальской колонии. В Панаджи меня не покидало ощущение, что находишься в приморском городке на юге Европы. Двух- и трехэтажные старинные домики с ресторанами и кафетериями на первых этажах. Широкие, ровно заасфальтированные улицы, аккуратно мощеные тротуары и свежеподстриженные газоны, на которых одетые в школьную форму дети играли в крикет и футбол. Зайдя в какой-то магазинчик, я был приятно удивлен тем, что продавец лишь слегка кивнул мне, а не бросился настойчиво предлагать все содержимое своей лавки.
Разумеется, Панаджи запомнился не только этим. Этот городок имеет богатую историю и трепетно хранит её, о чем свидетельствует состояние его многочисленных достопримечательностей. Среди них церковь Непорочного Зачатия, построенная в начале ХVII века; памятник аббату Фариа (Abade Faria, 1746–1819) — легендарному священнослужителю, освоившему технику гипноза; здание законодательного собрания Гоа — бывшая резиденция португальских вице-королей. И десятки других, не столь заметных, но не менее интересных памятников архитектуры.
Что такое Индия
На обратном пути решил задержаться в Старом Гоа. Именно здесь, до того как столицу перенесли в Панаджи, было сердце Португальской Индии. Немало удивило большое количество христианских церквей, самая известная из которых — собор святой Екатерины. 24 ноября 1510 года, в день памяти этой святой, португальский завоеватель Афонсу д'Альбукерки (Afonso d'Albuquerque, 1453–1515) разгромил флот султана Биджапура Адиль-шаха (1489–1568), в честь чего и возвел этот величественный собор, по сей день являющийся самой большой христианской церковью в Азии. Ещё удивило, что во многих христианских храмах Старого Гоа в росписях стен, фресках и лепнине очень заметен традиционный индийский орнамент, несмотря на то, что в первые столетия колониального господства португальцы нещадно боролись с местной культурой. Ещё интереснее, что индуистские храмы Старого Гоа тоже несут на себе печать христианского искусства. Нет-нет, да и промелькнут барочные элементы среди традиционного декора.
Вернувшись в Арамболь и приготовившись к отъезду в Дели, я думал о том, что индийский образ жизни не так уж сильно отличается от привычного нам. Рассказы побывавших в Индии знакомых начали казаться просто страшилками впечатлительных людей. Лишь побывав в других частях страны, мне стало понятно, что в Гоа цивилизация Запада оставила наиболее сильный отпечаток. После ухода в 1961 году португальцев, сюда устремились десятки тысяч неформалов со всего света. Конечно, местная культура не растворилась в этих потоках, но индийцы не могли не перенять хотя бы часть бытовых привычек и манеру общения европейцев. И процесс этот протекал довольно легко — ведь теперь носителем иной культуры была не закрытая каста колониальной администрации: в Гоа шел вполне демократичный обмен традициями между культурами, представители которых испытывали друг к другу взаимную симпатию. Для того, чтобы понять, что из этого получилось, представьте себе, что вы приходите в ресторан, и там подают обычный стэйк, курицу или морепродукты. Вроде бы все привычно, но в то же время чувствуются какие-то незнакомые ароматы — так вот эти ароматы и есть Индия.
Владимир Бугаевский, 03.11.2009
http://www.vokrugsveta.ru/telegraph/globe/1036/
