Путешествуя по разным уголкам планеты, в каждом открываешь свою стихию. Безбрежный океан, задумчивая пустыня, смотрящие с небес горы... В таких местах, стоя один на один перед лицом Стихии и чувствуя себя лишь маленькой ее частичкой, хорошо медитировать, размышляя о жизни и смысле всего сущего. В Москве тоже есть такое место.
Вечерами я люблю гулять по Кутузовскому проспекту, совершая маршрут от своего дома до Триумфальной арки. Кутузовский моего детства, я помню его совсем другим, каким он был в те времена, когда слово «пробка» означало только лишь предмет для закупоривания бутылки. Вот этот бутик Прада – тут была «Бакалея», Армани – «Служба быта», Дом мод – «Галантерея», японский ресторан – «Кулинария», куда меня посылали купить блинчиков с творогом. Он так изменился с тех пор, мой Кутузовский: престижная трасса «между Рублевкой и Кремлем», мир роскоши и гламура, московские Елисейские поля. Но изменение – нормальное свойство всех столиц, столица же России изменилась со свойственной нашему народу максимализму.
Дохожу до пункта назначения – Триумфальной арки, воздвигнутой в честь победы в войне 1812 года. Эта арка возвышается посреди Кутузовского проспекта подобно маленькому острову. Справа и слева, спереди и сзади – бурлящие потоки машин, вихри проносящихся огней. Оглушительный шум автомобилей сопоставим с ревом штормящего океана или гулом взлетающего самолета, настолько он мощен и велик. Стоя под аркой посреди этого потока чувствуешь себя мелкой песчинкой в океане, частичкой Космоса. Тут понимаешь, что это и есть – Московская Стихия, и ты находишься в самом ее центре. Клочок земли под Триумфальной аркой – неплохое место для медитации, где можно остановиться, достать биди – астральную связь с Индией, закурить и подумать об относительности всех триумфов.
Я не могу сказать, что люблю Москву. Не могу сказать, что ненавижу. Скорее, у нас с ней что-то вроде подписанного акта о ненападении: худой мир лучше доброй ссоры. Но в этом месте, где я чувствую московскую стихию, я отдаю столице должное. Она – такая же часть мира, как и все те, к познанию себя через которых я устремляюсь на крыльях серебряных птиц. Иллюзорность этого мира принимает разные формы, ни одна из которых не является более реальной, чем другие. Стоя на острове в океане ревущих машин и огней – между Рублевкой и Кремлем, между добром и злом, между космосом и временем, между прошлым и будущим, я снова думаю о том, что мир – един.