Drolma › Записки штурмана уцелевшего Дирижабля

Искала среди своих фоток иллюстрацию к балийской новости об открытии острова в сентябре. Фотографии я обычно не сохраняю на компе, часть выкладываю в фейсбук и в блог на Индостане в виде фото-репортажа; самый смак идет в инсту; а в качестве архива отправляю в альбом Вконтакте, даже самые проходные снимки.

Фотографии из путешествий обычно отсняты в приступе туристической лихорадки, близкой к синдрому Стендаля, когда от красоты вокруг буквально кружится голова и учащается пульс, а каждая мелочь может неистово поражать до самой глубины.

И вот я смотрю на эти фотки, которые я изначально даже хотела удалить, отснятые на ходу, и меня накрывает от тех ощущений, которые бывают только в путешествиях.

Вот, например, кадр - вроде бы обычный придорожный варунг в Убуде, на столике перед нами кокос, сюда мы зашли охладиться и утолить жажду, гуляя по Убуду. А сейчас я смотрю на это как на диковинку - Вау! Выпить кокос с дерева, гуляя по городу!

Или парни едут на велосипедах по главной улице Jalan Raya, вокруг фантазийные храмы, причудливые резные ворота, пальмы на фоне синего неба. Это все кажется как из другой галактики, совершенно отличной от той где ты сейчас.

И вот еще один снимок - просто наш байк припаркован под баньяном в пожухлой листве. Это уже вообще что-то из области фантастики - скутер в качестве передвижения! Столетний баньян с алтарем для подношений! Как будто какие-то несуществующие воспоминания, сгенерированные умом после просмотра скай-фай фильма.

Вся окружающая действительность там в путешествиях и далеких странах настолько сильно отличается от здешней, что кажется тебя разорвет на миллион кусочков, когда ты снова отправишься в путь.

Знакомая врач-психиатр рассеяла весь наш романтизм к охоте перемены мест. В психиатрии это называется «дромомания» - необоснованная тяга к путешествиям 🤣

Радует, что мы не одни такие и тревеливинг в наше время (ну ок, до эпидемии) - это набирающий популярность тренд.

Неумолимое дыхание осени. Ветер, морось, низкое пепельное небо, готовое разразиться градом, пожухлые листья под ногами, мокрый зонт и горячий термос с пуэром в бродилках по городу.

Теплые квартиры обретают новою ценность, когда заваливаешься с промозглой улицы, и отогреваешь руки горячей водой под краном. Разговоры на маленьких кухнях при настольной лампе, разливающей медовый свет.

Дом ломится от нового урожая, запах яблок и перцев, исполинские тыквы как предвестники ноября (привет, Хэллоуин). Праздник урожая во дворце труда.

Мы блуждаем в российском бардо, но мысли обращены в сторону Азии, туда, куда уже срываются первые перелетные птицы - навстречу ветру, солнцу и соленому морю. Они символ свободы и устремления к неизведанному. Хочется так же подорваться, разбежаться и взлететь, паря над городом, окутанным пронизывающим холодным туманом. Придать себе ускорение и продраться сквозь облака, над которыми всегда солнце.

Вспоминаю, как мы прилетаем поздней осенью в Дели из монохромной Москвы, как бьется сердце в предвкушении новой Индии. Мы те самые перелетные птицы, климатические мигранты на просторах вселенной. И я смакую первые минуты в аэропорту Индиры Ганди, когда не решаешься сделать шаг в неизвестность, и выйти за пределы стерильного кондиционированного пространства, чтобы погрузиться в хаос и начать все сначала как в первый раз. Попасть под все виды разводов, которые стары как мир и проигрываются по одному и тому же сценарию из года в год. Мчаться на такси в любимую клоаку Пахаргандж или Маджну Ка Тиллу.

⁃ Сэр, ваш отель сгорел. Но у моего брата есть...

И ты снисходительно улыбаешься. Эта та ось, которая держит твой шаткий мир неизменным.

Я скучаю по этому безумию, но пока нет даже надежды на то, что сезон будет вновь. Остается выдыхать там, где ты есть. Но в ящике твоей электронной почты уже лежит заветный билет на поезд до Москвы. А вдруг произойдет чудо и перелетные птицы снова продолжат свой путь. Не важно куда.

Музыка. Волшебство. Любовь. Все это переплетается, когда мы в последнее время выходим на вечерние прогулки по городу. На днях случайно обнаружили настоящий живой джаз, играющий во дворике старинного особняка. Замедлили шаг, остановились послушать, пропустили через себя лёгкость и расслабленность летнего вечера.

Последний раз мы были на джаз-концерте в Куала-Лумпуре. Уютный камерный клуб в подворотнях Букит Бинтанга. Там притаилась целая вселенная тягучего блюза, соула и джаза со всей юго-восточной Азии.

В эти времена пандемии классические концертные сезоны Екатеринбурга проходят на открытом воздухе: в парках, эстрадах, скверах.

Можно просто брести по центру и обнаруживать для себя очередной концерт. В парке Вайнера мы стали свидетелями виртуозной фортепьянной игры в рамках вечеров открытого рояля. Часовой концерт, который полностью унёс в какие-то сияющие состояния сознания.

Я с детства люблю слушать игру на фортепьяно. Когда возвращалась домой после школы и по радио играли произведения Шуберта или Шопена, я закрывала глаза и невольно перебирала пальцами по невидимым клавишам. Я до сих пор так делаю, когда в тишине квартиры слышу как за стенкой музицирует сосед. В такие минуты хочется, чтобы время замедлилось: лето, тиканье часов на столе и звуки классической музыки, как будто пробивающейся из далекой галактики.

В наших ежегодных азиатских скитаниях есть такие места, которые максимально пропитаны духом путешествий. Для меня это Малайзия и Индонезия.

Малакка, Пенанг, Ява и Суматра наиболее сильно ассоциируются с первооткрывателями, морскими путешествиями, аборигенами и краем земли.

В этих местах ты словно погружаешься в рассказы эпохи Великих географических открытий, представляешь как мореплаватели пересекали моря и океаны, борясь с тайфунами, кораблекрушениями, агрессивностью аборигенов и годами рассекали по неизведанным землям.

⇢ К примеру, Малакка. Город стоит на берегу Малаккского пролива, здесь останавливались мореплаватели, чтобы пополнить запасы продовольствия и выжидали смены направления муссонов, от которых зависело движение кораблей, идущих в Индию и Китай. На набережной возле морского музея до сих пор стоит полномасштабный макет галеона Флор де Мар, затонувшего у берегов Малакки, груженного сокровищами.

⇢ Или Суматра. Остров находится в зоне тихоокеанского вулканического огненного кольца. Само по себе звучит вдохновляюще и хочется сорваться с насиженного места и улететь за тысячи километров в поисках приключений.

Суматра вообще наша любовь. Здесь мы провели около десятка сезонов, зависая в доме-корабле среди туземцев-каннибалов на Самосире, острове мертвых. 75 тысяч лет назад тут так мощно взорвался вулкан Тоба, что за считанные секунды столб раскаленного газа достиг стратосферы, а пепел закрыл землю от солнца на долгие годы и наступил мгновенный ледниковый период. Место взрыва за тысячи лет заполнилось водой и образовалось озеро Тоба, а на нем остров, купол нового растущего вулкана. Вот на этот остров на озере мы и любим приезжать.

Те люди, которые когда-то приплыли на Суматру откуда-то с территории современного Таиланда или Бирмы, не думали, что задержатся здесь навсегда. Они выкатили свои корабли на берег, дали им обсохнуть, дали себе передышку. Потом поставили корабли на сваи. Так постепенно корабли превратились в дома, которые до сих пор являются традиционным жилищем на озере Тоба. В одном из таких батакских домов под манговым деревом живем мы, когда приезжаем пережидать муссоны юго-восточной Азии.

⇢ Пенанг. Наш любимый перевалочный пункт по пути на Суматру, еще с тех времен когда тут запросто можно было получить длительную визу. Остров находится в Андаманском море и его часто называют «жемчужиной Востока».

Был открыт в 15 веке китайским путешественником, адмиралом династии Мин во время экспедиции в Южные моря. В то время остров был полностью покрыт джунглями.

Сейчас же Джорджтаун, административный центр острова, как и Малакка входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Но в отличие от Малакки он менее туристичен. Это абсолютно настоящий, живой город, здесь нет стилизации под китайский, индийский или арабский квартал. Все абсолютно аутентично - чайшопы, дхабы, халяльные столовки, китайские особняки, магазины индийских сари, лавки старьевщиков, мечети, тамильские гопуры, буддийские пагоды, храмы нефритового императора с метровыми воскуренными благовониями у входа - весь южно-азиатский микс.

⇢ Ява. Далекий остров, на который попадаешь пересекая Экватор, оказываясь в южном полушарии. Изначально остров привлек нас храмом Боробудур с более чем тысячелетней историей. Он представляет собой огромную ступу в виде трехмерной тантрической мандалы.

Удивительно, но уже в седьмом веке на территории Явы, Суматры и Сулавеси процветала тантра. В те времена буддийское царство Шривиджая, на территории современной Индонезии, посещал китайский монах И Цзин и великий индийский мастер Атиша из Бенгалии.

Говорят, самые непростые моменты в путешествиях запоминаются больше всего. Так вот на Яве самый сильный отпечаток оставила поездка на вулкан Бромо. Там мы на какое-то время зависли в деревушке Чеморо Лаванг на краю кальдеры с видом на гору Семера. Мы были буквально отрезаны от внешнего мира накрывшей нас бурей. Всё наше жилище и подходы к нему были занесены вулканической пылью. Казалось, что мы попали в вечную сумеречную зону. Но потом налетевший ветер снес облака в сторону, и перед нами открылись лунные ландшафты, шероховатые и обветренные пики, море из вулканического песка, и зеленая кальдера, обрамляющая этот микрокосмос.

Долгие путешествия меняют привычную картину мира – тебе уже не приходит в голову, что ты где-то осядешь, пустишь корни. Впереди столько всего захватывающего. Как европейские первопроходцы намечали контуры новых земель, мы колесим по пунктиру бекспекерских дорог, делясь в пути своими заметками и инсайтами.

Самое прекрасное в путешествии - это не достопримечательности, не какие-то точки на карте, не люди, не пейзажи, а сама дорога, ощущение дороги.

Вспоминаю о поездке в Долину Лахол, индийские Гималаи. Мы мчимся на нашем боевом коне - мотоцикле Роял Энфилд к Кейлонгу.

Пересекая перевал Рохтанг, 4000 метров, мы словно оказались в открытом космосе за поворотом. Вокруг стояла зима с четырехметровыми пластами снега вдоль дороги; а меня накрывали воспоминания: мороз, бабушкин частный дом, внутри топят печь, потрескивают дрова, пахнет шаньгами, я падаю в погреб головой вниз, поднимаюсь по деревянной лестнице и падаю вновь, поднимаюсь и падаю, падаю головой об бетон. Расплакалась. Такая она эта горняшка.

На перевале видимость нулевая. Индусы беснуются: сидят в снегу, лежат в снегу, едят снег, ходят по нему на лыжах, тыкают в него палками. Танцуют от эйфории. Я хохочу как гиена!

Перевалили Рохтанг, оказавшись одни в космическом холоде и космической красоте. Суровый край. Только хардкор! Все как я хотела.

После перевала значительно суше и ветреней, дорога разбита. По пути нам попадаются груженые мулы, ведомые неведомыми горными людьми. Они идут медленно, но обгоняют нас, с легкостью преодолевая шорткаты отвесных скал; и пока мы веляем по серпантину дорог, они снова оказываются впереди.

Все чаще поперек дороги возникают реки с булыганами, которые мне приходится форсировать пешком. Я умудряюсь провалиться ногами в поток, и набираю ботинки ледяной воды, а Муни зачерпывает реку в рюкзак, который привязан сбоку. Вот это жесть. Вокруг ни единого домика, ни одной дхабы. Приходится мокрыми и холодными продолжать свой путь.

Эту дорогу я помню отчетливо как сейчас, такие сильные впечатления, которые не меркнут с годами. Хочу повторить. И знаю, что где-то там в индийских Гималаях ждет нас наш верный друг Роял Энфилд.

А где-то в параллельной реальности мы расчехляем сумки в нашей постпумуссонной ночлежке, с упоением вдыхаем запах горящего пластика под окном, снимаем со стен радиактивную плесень и пауков, реанимируем Энфилд, с любопытством смотрим на мунсунщиков, проросших мхом и предвкушаем новый сезон.

А в этой реальности фейсбук теперь каждый день бередит ум своими сообщениями в мемориз: в этот день год назад вы были в Дели, в этот день 8 лет назад вы были в Гокарне, в этот день 6 лет назад вы были в Васиште, Гоа.. Варанаси.. ААААА!

Индия напоминает, теребит, взывает. Каждый день пишут клиенты, готовые за любые деньги оказаться в ее черных объятиях, вдыхать ее миазмы, заблудиться в ее замшелых переулках, ажурных дворцах, исчезающих джунглях, в русских гетто, шиваитских храмах, гхатах Варанаси. Лишь бы попасть, отбросить все, раствориться, забыться, найти покой, дома, в Маме-Индии.

Мне тоже начинает мерещиться Индия в покосившихся черногорских домиках с красными крышами похожие на португальские виллы в Гоа. В ветхих ступенях старого города, словно ведущие в закопченный 1000-летний индуистский храм. В банановых зарослях югославских районов я чувствую запах Махараштры. Индия генерит сама себя в обычной балканской жизни - больше карри в еду, ярче одежда, и окружающее пространство подстраивается в унисон.

Мы ждем открытия, надежда не ослабевает, и однажды мы напишем долгожданный пост: Друзья, Индия открылась! И тысячи странников со всего мира воспрянут духом и экстатическая радость умиротворит огонь разлуки, пожирающий изнутри.

Осенний воздух окутан жемчужной вуалью и солнце словно сквозь матовое стекло смотрит с поволокой.

...К вечеру все пронизывается каким-то свечением, которое стремительно меняется, как будто стоишь под мигающей неоновой вывеской: малиновый-золотой-сиреневый.

...Нашли гиганские желтые листья, свидетелей окончания лета. Поставить в вазу, смаковать мед их цвета, поверить в неумолимость осени и короткие дни, промозглые ночи и частые затяжные дожди.

Идет время перехода.

А что если ты каждый день собираешь этот мир по кусочкам?

А что если ты каждый день собираешь этот мир по кусочкам снова и снова?

А что если ты каждый день собираешь этот мир по кусочкам снова и снова в единую картину?

И это даже не твой мир и собираешь его не для себя...

Я вывожу пальцем слова на запотевшем стекле. Буквы расползаются, образуя подтеки. Мое послание растворяется в сам момент возникновения, стекая словно слезы по прозрачной поверхности.

Да и если бы слова остались на стекле, хранимые моим дыханием, с той стороны их не прочесть, они как иероглифы зашифровали свой сакральный смысл задом наперед.

— У тебя есть зеркало? Подставь. Найди разгадку в отражении слов.

— Не время. Еще рано. Не тревожь мой сон.

— Я храню этот мир каким ты его помнишь и любишь. В этом неизменном пейзаже, где все как всегда, но наощупь непрочно как дым.

И со мной компаньон – неизвестный мне кто-то точно такой же, как ты, но не ты.

Безупречно и дерзко изящен

И прикуривает от пустоты.

Эти прозрачные буквы, старательно вырисованные на туманном стекле, единственное, что осталось от обусловленного мира.

Есть вещи о которых трудно говорить. Нарушишь прикосновением слова их изумительную глубину.

Мы сейчас переживаем странное время внутренних и внешних вихрей, летя по межгалактическому пространству сквозь метеоритный дождь. Кто-то сойдет с дистанции, и станет частью космической пыли. Кому-то повезет войти в поток солнечного ветра и стать светом, который можно услышать.

Но чтобы не происходило - это отличная возможность для развития и проникновения в суть, поэтому защитники работают так, чтобы на нашей штанге было столько блинов, чтобы росли мышцы, но не рвались связки.