Сама по себе идея забраться в Гималаи в конце января была, конечно, дурацкой. Чего там говорить... Люди приезжающие в Сикким в январе делятся на две категории. Первая – это индийцы, которые приехали посмотреть на снег. Кроме снега, по большому счету их больше ничего не интересует. Вторая категория – это иностранцы, которые явно чего-то перепутали. То ли регион Индии, то ли время года, то ли все вместе.
В Гангтоке было сыро, пасмурно, холодно, промозгло, часто шел небольшой дождь и если бы не практически бесплатное спиртное, продающееся на каждом углу и потребляемое местным населением в больших количествах, то было бы еще и уныло. Низкие облака, ползущие с севера, стекали по узким улицам города, расположенного на крутых склонах Гималаев и оставляли за собой мокрый след на стенах домов. Магазины и рестораны открывались на три-четыре часа и, быстро сделав минимальный выторг, захлопывали свои роллеты еще до наступления сумерек. На улицах горожане жгли костры в дырявых старых ведрах, собирались вокруг них группами и грели свои конечности. Гостиницы стояли пустыми. В них, как и во всех других домах, не было отопления и в помещениях царила довольно мрачная и холодная атмосфера. Если бы не умиротворенное и обыденное поведение местных жителей, то все это напоминало бы какой-то последний на земле город из недорогого американского фильма, где по сюжету в будущем произошла атомная война и последние остатки человечества скрываются от терминаторов в далеких горах Казбекистана.
Да-с-с... Надеюсь, атмосферу я кое-как передал и далее на лавры Пришвина с его пенсне и сачком полным бабочек претендовать не буду.
Мы остановились в гостинице Снежный Лев на Тибет Роад, где по некоторым сведениям в свое время останавливался известный космонавт Б. Гребенщиков. По крайней мере, весь персонал там до сих пор носит оранжевые очки и бороды-косички, с заплетенными в них бусинками. Стоя у незакрывающегося окна, в своем номере и, стуча зубами от холода, я подумал, что Гребенщиков был не дурак, приехав сюда теплым летом. Впрочем, как и все остальные космонавты. Выдохнув изо рта пар, я, не снимая двух пар штанов, шапки, свитера и теплой куртки, залез с головой в спальник и заснул.
На следующее утро стало окончательно ясно, что делать шесть дней в январском Гангтоке решительно нечего. Хоть туманные кривые улицы с шатающимися по ним бухими тибетцами смотрелись величественно, но в голове прочно засела мысль о том, что отсюда надо рвать и рвать подальше.
Туриндустрия Сиккима предлагает три способа побега от суровой гангтокской действительности. На восток - к озеру Тсомго, на запад - в прекрасные земли западного Сиккима, и на север в сторону тибетской границы - в долину Юмтанг, куда ехать далеко, а смотреть вроде как особо нечего. Куда податься? Это большая дилемма для краткосрочных посетителей Сиккима в летний сезон. Но зимой, конечно, такой дилеммы не существует. Весь северный Сикким в январе покрыт снегом, дороги малопроходимы, электричество и связь находятся под большим вопросом и, вообще, полная труба и засада. Конечно, любой нормальный экстримал поймет, что такой шанс упускать было нельзя. И мы осторожно осведомились, до какой точки теоретически можно добраться в это время года, если двигаться все время на север.
Из-за полной неосведомленности в вопросе, а может из-за понятного желания срубить июльской капусты в январе, нас уверили, что добраться можно куда угодно. Ну, по крайней мере, достаточно далеко. В любом случае, купание в горячих ключах Юмтанга, нам гарантируют. На чем и порешили.
Пока происходила подготовка заказанного нами организованного тура (а только так и можно передвигаться по северному Сиккиму), мы провели еще два прекрасных дня в Гангтоке. Мы покатались на канатной дороге; сходили в музей тибетологии, (который, к слову сказать, очень неплох); пошатались по парку, расположенному на самой вершине горы, возле королевского дворца и съездили в монастырь Румтек. Румтек, хоть и входит в обязательную программу для туристов, тем не менее, оказался славным местом. Выстроенный достаточно недавно, монастырь является копией-воспоминанием о монастыре Тсурпху из одноименного тибетского города и, также как и оригинал, является штаб-квартирой школы Кагьюпа и основной резиденцией Кармапы - главы линии Карма Кагью, теперь уже, правда, в изгнании. Не самый последний монастырь, конечно. Здесь же расположено одно из самых высших учебных заведений по буддийской философии и всем таким делам.
На следующее утро всякие бумажки были оформлены и, удобно расположившись на переднем сидении джипа, нас ждали водитель, наш гид и еще один весьма тучный тибетский юноша по имени Дичинг, который соблазнился на шарабан проехаться на север и увидеть село, где он когда-то родился, но никогда больше там не был. Водителя звали Дордже, а гид наш носил симпатичное и, запоминающееся с первого раза, имя Проказ. Проказ был юным бенгальцем с типично тибетскими чертами лица и длинными черными волосами, выкрашенными в рыжий цвет. И, хоть его знания в области истории и географии Сиккима были более чем поверхностными, тем не менее, он был неплохим парнем, свободно болтающим на хинди, английском и бенгальском языках. Толстяк Дичинг кроме перечисленных языков знал еще и тибетский. Довольно неплохо для двадцатилетнего хлопца из удаленного индийского штата. Дичинг, правда, сказал, что знание бенгальского он лично не считает большим достижением, поскольку бенгальский язык очень глупый. Его попутчики на это одобрительно заржали, из чего я сделал вывод, что юным потомкам ламы Цонкапы не чужды легкие шовинистические настроения.
* * *