Вот, нашла на lib.ru произведение "Пять рек" Виктора Ерофеева и копирую сюда кусочек про Варанаси... Похоже, "торкает" в этом городе весьма многих. :)
ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ
В каждом боге есть что-то от полицейского. Но только бог Шива совмещает
в себе и стража порядка, и хулигана, создателя, защитника созданного, и -
разрушителя. У него пять лиц и еще
94
больше масок. Он - бог маскировки и откровения. Он мужчина и женщина
одновременно, одногрудый кастрат и половой гигант. Он - эманация своего
возбужденного члена и полнота жизненной энергии.
Он - бессменный мэр Варанаси.
Варанаси три тысячи лет. Каждый иностранец чумеет от Варанаси. В
Варанаси есть все, но это "все" перерабатывается в ничто, чтобы наутро снова
стать всем.
Круговорот энергии создает впечатление близости к центру мира. Должно
быть, Варанаси и есть Центр Вселенной, закамуфлированный под индийский
couleur local.
В Центре Вселенной идет бешеная работа. Здесь рождаются религии. Здесь
не так давно Будда на околице города, в Сарнатхе, прочел свою первую
проповедь, и мир стал оранжевым. Здесь же возникла бледно-зеленая
гностическая теология джайнизма, утверждающая, что Бог есть знание. Здесь
идет бешеная работа очищения. Варанаси - город-прачка. Затеяна всемирная
стирка. На священных ступенях, гхатах, разложены сырые предметы человеческой
одежды и простыни. Здесь же коровы срут на эти простыни.
Варанаси - город-банщик. На восходе солнца все моются в Ганге, молятся
и моются, не отделяя одно от другого.
Варанаси - город-уборная. На рассвете навстречу солнцу выставляется
бесчисленное количество женских и мужских смуглых задов. У мужчин заметна
приятная утренняя эрекция. Женщины залихвацки задирают сари и без смущения
резко садятся на корточки. И покачиваются, как
95
на рессорах. Срет великий индийский народ, плечом к плечу, не пользуясь
бумагой. Идет бесконечное испражнение.
- Странно, что в индийском кино запрещено показывать поцелуи, -
глубокомысленно заметил я фрау Абер.
Город-паломник. Город-ткач. Город - детский труд. Все в шелках. Брокеры
тащат вас в шелковые лавки, а когда, наконец, их отталкиваешь, они говорят:
- Don't make me angry! - и глаз их дрожит от ненависти.
Варанаси - это тот самый базар в храме, который не стерпело
христианство, отчего оказалось локальной религией Запада. Базар - это часть
храмовой жизни. Храм - это часть жизненного базара. Здесь по утрам все -
йоги. Все машут руками.
Варанаси - город-рикша. Он везет меня на велосипеде по своей толчее,
звоня в бесконечный звонок, рябят рекламы кед, компьютеров, второсортной
индийской версии кока-колы "Thums upl", на подъеме он соскакивает с седла,
толкает велосипед, мне совестно, он вспотел, остановился и, слегка отойдя в
сторону, помочился, как лошадь. Варанаси - суперпотемкинская деревня.
В Варанаси я простил всех своих врагов и друзей.
Варанаси - город мертвых, архитектура духов и призраков, уползшая от
гнета истории. Здесь махараджи выстроили дворцы на набережной Ганга для
своих мертвых - людей бордо, между двух инкарнаций, по вынужденному безделью
определившихся пособниками мировой черной магии. Не они ли сдали часть
дворцов под по-
96
сольства дагомейских вудунов, якутских шаманов, австралийских
аборигенов с зубами в разные стороны, полинезийских друзей капитана Кука?
Таких дворцов с безвременной архитектурой не знает ни один город мира.
В Варанаси самый мелкий поэт может стать Данте, если только останется в
городе больше тридцати дней.
Варанаси - большой склад дров. Сюда завозят дрова, чтобы жечь трупы в
желто-золотых одеждах со всей Индии, со всего света, с других планет.
Варанаси - город-крематорий. Все ходят по колено в пепле. Пахнет мертвечиной
и паленой человечиной. Собаки бросаются в костер, чтобы утащить в пасти
кусок человеческой ноги. Крематорщики - богатые люди, которым никто не
подает руки.
Варанаси-город-соглядатай. Глазами перепуганных иностранцев он следит
за своими кремациями. Мертвецы встают с бамбуковых носилок. Они недавно
умерли, всего три-четыре часа назад, и не привыкли к новому статусу.
Крематорщики бамбуковыми палками усмиряют мятежных покойников. Впрочем, я
видел, что когда во весь рост встает в огне мертвая четырнадцатилетняя
красавица, они шалят палками, подстегивая ее к последнему танцу. Рядом козлы
едят ритуальные цветы. Родственники в белом здесь не плачут. Здесь каждый
сожженный идет в нирвану.
97
В Варанаси я понял, что рай - часть ада, а ад - часть рая. Смотря с
какой стороны зайти.
