|
Более семидесяти тысяч лет назад небольшая группа людей современного типа пересекла пролив, отделяющий нашу общую прародину Африку от Азии, добралась до Персидского залива и уже оттуда заселила всю остальную землю, в том числе Европу. Как выглядели эти люди, чем занимались и на каком языке разговаривали, сегодня сказать трудно. На Ближнем Востоке почти не сохранилось ранних памятников их культуры. Но первая волна переселенцев двинулась на восток и вскоре освоила территорию современной Индии. На соседнем острове Шри-Ланка все еще обитают их прямые потомки – племена маленьких чернокожих лесных людей веддов. Как живут наследники древних африканских переселенцев в современном мире, что едят и пьют, как сохраняют свою почти первобытную культуру – все это я хотел выяснить, направляясь на Шри-Ланку.
После бурной недели буддистского праздника Эсала Перахера в древнем городе Канди мне удалось выкроить время на посещение одной из группы веддов. Дело в том, что ведды – не единый народ. Разные племена живут в различных лесных регионах страны, в основном в центральной части и на севере. Они говорят на несхожих языках, отличаются исторически и культурно. Общее название «ведды» им дали их соседи сингалы, которые появились на Шри-Ланке значительно позже, но создали удивительно развитую цивилизацию, которая за несколько тысячелетий так и не смогла растворить в себе лесной народ. Я собирался посетить группу племен в районе селения Дамбана на востоке. Там несколько лет назад добровольцы из международных организаций создали центр наследия веддов. В этом центре можно было найти проводника, способного переводить с местного диалекта на понятный мне английский.
Добраться из Канди в Дамбану проще всего через город Ампара. Туда ходит современный рейсовый автобус с кондиционером, что немаловажно для жаркой и влажной Шри-Ланки. Билет стоит всего четыре доллара. Дорога пролегает через живописную горную местность, где насаждения кокосовых пальм и бананов соседствуют с самыми обычными соснами. Во время остановок в придорожных магазинчиках и харчевнях можно разжиться местным пряным фастфудом, экзотическими фруктами, названий которых в нашем языке просто нет, и чистой водой в пластиковых бутылках. Впрочем, на последнюю я даже не обращал внимания, поскольку предпочитал пить молоко кокосовых орехов. Обычно его сравнивают по вкусу с березовым соком. Мне оно больше напоминает сок свежевыжатого кабачка.
В Ампару приехали ближе к вечеру. Если верить путеводителю, это большой и стремительно развивающийся город. Однако после волшебного Канди с его белоснежными дворцами и храмами Ампара мне показалась сущим захолустьем. Народа на улицах было мало. Единственной стоящей внимания достопримечательностью оказалось водохранилище, расположенное рядом с центром. По размерам оно немного уступало нашему Минскому морю. Пляж был покрыт кучами мусора. Зато на противоположном берегу можно было различить большую буддистскую ступу. На меня никто не обращал особого внимания. Даже вездесущие водители трехколесных тук-туков не бросались навстречу с предложением подвезти иностранца с его огромным рюкзаком. Пришлось его нести до гостиницы самому. Попытки расспросить о направлении прохожих закончились неудачей. Многие из них по случаю пятницы были пьяными. Вместо ответа мне предлагали угостить их пивом.
Гостиница, которую я искал, располагалась в большом частном доме. На первом этаже жила семья хозяев, а на втором и третьем – постояльцы. Скромный номер с ванной и армией муравьев на потолке стоил двадцать пять долларов. К этому прилагались кондиционер, москитная сетка и роскошный вид на двор соседа. Идти в другую гостиницу не хотелось. Все они располагались далеко от центра, да и вряд ли были лучше или дешевле. Пришлось соглашаться на такие условия. Судя по гостиничной книге, в которую я записал свое имя и данные паспорта, кроме меня, здесь остановилась еще чета французов. Но ни с ними, ни с другими постояльцами я так и не встретился.
На следующее утро, позавтракав в соседнем ресторанчике свежей сдобой и приторно-сладким чаем с молоком, я вновь вернулся на вокзал и расспросил у водителей, как добраться до Дамбаны. Оказалось все просто. Следовало проехать несколько десятков километров обратно по направлению Канди, затем выйти на развилке под названием Дамбана-роад, а дальше пять километров пешком или на случайном тук-туке. О центре наследия веддов они ничего не знали. Что ж, легких путей мы не ищем!
На этот раз я ехал на обычном местном автобусе без кондиционера. Окна и двери в нем не закрывались. Зато билет стоил в три раза дешевле. Часть пути пришлось постоять в толпе между рядами, поскольку по белорусской привычке я уступил свое сидение беременной женщине. У шри-ланкийцев свое понимание этикета. В автобусе всегда есть места для инвалидов и священнослужителей, но дамам, даже беременным, с тяжелыми сумками или детьми сидеть не обязательно. По дороге водитель развлекал нас индийской поп-музыкой, а на остановках автобус посещали торговцы чипсами и яблоками. Странно, но яблоки на Шри-Ланке – самый дорогой фрукт. Тем не менее местные их просто обожают и явно не понимают, почему иностранцы предпочитают рангбутан и папайю.
Развилка, на которой меня высадили, оказалась не столь уж необитаемой. Пара будок-магазинчиков и скромный навес из пальмовых листьев, под которым томились в ожидании клиентов водители тук-туков. Услышав о веддах, они радостно заговорили на непонятном мне языке, а затем знаками показали цифру три. Триста рупий? Почти три доллара. Не так, чтобы много за дорогу в оба конца. Я согласился, не торгуясь.
Ехали недолго. Тук-тук свернул с проселочной дороги на какую-то тропинку и остановился около деревянной хижины. Из нее вышел сонный старик в саране – местном мужском подобии юбки – и заговорил с водителем. Говорили они долго. То ли о погоде, то ли о молодежной моде, то ли о видах на урожай бананов. Но в конце концов старик удобно устроился на сиденье рядом со мной и представился: «Я – местный гид». – «А на языке веддов говоришь?» – поинтересовался я. Тот лишь кивнул головой и сделал знак водителю ехать дальше.
Центр наследия веддов представлял собой несколько бревенчатых сооружений, крытых соломой. Собственно, это был даже не научный центр, как я полагал ранее, а обычный музей. Мне выдали билет за десять долларов и предоставили возможность ознакомиться с нехитрой экспозицией – копиями старых черно-белых фотографий, каменными орудиями труда и костями многочисленных животных, якобы убитых веддами на охоте. Судя по этим костям, потомки древних переселенцев предпочитали охотиться на слонов. В разделе «История» рассказывалось о первобытном обществе Шри-Ланки. Археологических находок у устроителей центра не было, поэтому они предлагали посетителям картинки с изображениями... европейских неандертальцев. Старик-гид ходил все время за мной и просто читал мне подписи под фотографиями. Читать я умел сам, так что пришлось попросить его постоять в сторонке. Судя по книге записей, иностранцы в центр наведывались нечасто, зато шри-ланкийские туристы здесь обычные завсегдатаи.
После беглого осмотра, немного разочарованный, я вышел на улицу. Под раскидистыми кронами пальм прямо на земле сидели два ведда, предлагая купить сувениры – бусы из ракушек, наконечники для стрел из слоновой кости и много всего разного, причем, даже по местным меркам, весьма недорого. Вот тут-то мне и пригодился гид, знающий их язык. Торговцы сообщили, что в Дамбане обитало несколько десятков уроженцев леса. Все они были выселены сюда двадцать лет назад правительством. Часть принадлежавших племени территорий отдали под затопление в связи с постройкой водохранилища, а часть просто объявили заповедной зоной. Спрашивать, чем отличалась их жизнь в лесу по сравнению с деревней, не имело смысла. Моим собеседникам во время переселения едва ли исполнилось пять лет. Я купил у них несколько бус, за что благодарный торговец продемонстрировал, как он стреляет из лука. Стрелял неважно, но для ищущего экзотики туриста могло сгодиться.
Далее гид предложил посетить дома веддов. Я согласился. По дороге он рассказал, что обычно путешественников встречает сам вождь. Надо заметить, что вожди Дамбаны – люди на Шри-Ланке очень известные. Они единственные из веддов, кто не смирился с переселением и с помощью международных организаций и журналистов начал борьбу за возвращение. Борьба продолжается до сих пор и пока не в их пользу. Зато вождей приглашают на конференции, встречи с известными людьми, берут интервью, так что они стали кем-то вроде местных кинозвезд. Вождям других веддов повезло намного меньше. О них никто, кроме соплеменников, не знает.
Мне вот тоже не посчастливилось. Я узнал, что сейчас знаменитый вождь и его помощники в отъезде – на празднике Эсала Перахера в Канди. «Но это ничего, – уверял меня гид. – Есть женщины и дети. Они станцуют для гостя». – «А как же мужчины?» – спросил я. «Мужчины на работе, – ответил старик. – Ведды не занимаются земледелием. Некоторые зарабатывают ремеслом, но в этом деле у них большая конкуренция. Дамбана славится своими ремесленниками-сингалами. Кстати, купленные тобой бусы делали скорее всего они, а не мастера-ведды. Проще найти работу в городе, что мужская часть племени и делает. Приезжают они в семьи лишь на праздники». Гид также признался, что главной проблемой детей леса теперь является весьма доступный алкоголь. Молодежь, вместо того чтобы учиться, попросту спивается.
Часть селения, где жили ведды, мало отличалась от остальной Дамбаны. Такие же спрятанные в рощицах кокосовых пальм хижины, обычно крытые соломой, но у тех, кто побогаче, – жестью или черепицей. Жилье веддам строило правительство по типовому проекту. До этого чернокожие охотники ютились в лесных шалашах. Единственное, что до сих пор отличает дома веддов, – это почти полное отсутствие мебели. Спят они на полу, а еду по привычке готовят на раскаленных камнях. Мужчины-ведды носят бороду, а женщины – множество разных украшений. Встретившие нас дети угостили меня и моего гида кокосовым молоком, а затем убежали за матерями. Их долго не было, так что гид начал волноваться. Мне пора было ехать обратно к шоссе, иначе я мог пропустить последний автобус в Ампару. «Это очень странно, – сказал он. – Обычно женщины приходят сразу. Такие шоу для туристов – верный способ заработать».
Вдруг я понял, что не хочу смотреть на танцы. Когда-то их исполняли лишь в ритуальных целях, посвящали памяти предков, а теперь вот так просто отдают за десять долларов туристам. Это как если бы мы устраивали для заезжих гостей в неурочные дни Радуницу. Об этом я сказал гиду. Тот ничего не ответил, а просто зашагал обратно к тук-туку, знаком пригласив меня следовать за ним. Прежде чем уйти, я вложил заготовленную заранее для оплаты шоу купюру в руку девочки, оставшейся караулить пришельцев. Хоть какая-то польза будет от моего визита веддам.
По дороге к шоссе гид говорил, как много делает для веддов центр, пропагандируя их культуру. В нем не работает ни одного ведда, зато центр привлекает туристов, и ради них молодое поколение учится родному языку и танцам. Как ни странно, его слова меня успокоили. Мысленно я переместился из Шри-Ланки в Беларусь. Мы, как и ведды, быстро забываем свои традиции и язык. Через какое-то время, возможно, нам придется учиться у них танцевать, потому что ничего другого у нас для внешнего мира не останется. Даже слоновьих костей.
|
