|
С чего же начать, как говорил Саша Соколов. С второстепенного, с гардероба? От которого онемел бы самый изысканно дерзкий кутюрье, а наряды театра Но выглядели бы рядом едва ли не как школьная униформа? При том, что весь этот многоярусный космос красоты изготавливается простыми крестьянами низшей касты в глубинке Индии на протяжении тысячелетий и никогда не показывается за пределами деревенской округи небольшого городка.
Или так. Вообразите, что в наши дни где-то в глубинке Греции продолжает идти античная драма, и именно в том аутентичном виде, какой была изначально. Или то же самое представьте в отношении Элевсинских таинств. И добавьте сюда, что мы не только об этом не догадываемся, но и что они когда-то существовали имеем весьма туманные представления.
По своему, примерно так обстоит дело с тейямом – праиндуистским языческим обрядом, необычайной магической красоты и силы, который не прекращался на протяжении всей этой тьмы веков, да и сейчас его любой может увидеть – достаточно приехать в индийский штат Керала и добраться до городка Каннур, в окрестностях которого в зимние месяцы и происходит эта фантастическая мистерия.
Поразительно, но никаких подробно развернутых сведений о тейяме до сих пор нет. Во всяком случае, все, что мне удалось найти в англоязычном поле информации, можно уложить в пол страницы. У нас – почти ничего. Возможно, на языках Индии и, прежде всего, на керальском малаялам, есть вероятность приоткрыть эту завесу. Но я не очень удивлюсь, если и там мы найдем не многим больше. И один из ответов на этот парадокс: Индия – все тот же полный чудес мир, который и в наши дни продолжает быть лишь чуть приоткрытым (для нас, для западного мышления с его представлением о ценностях, историографии и пр., а для индийца это просто воздух, которым дышат, а если и «анализируют», то совсем на другой лад). И ошеломляющие открытия здесь все так же возможны на каждом шагу, как у нас в время оно.
Узнал я о нем случайно несколько лет назад - здесь, на Индостане, из очерка о тейяме в блоге у Stenka, и вот только в этом году добрался до тех краев. Мне несказанно повезло. Дело в том, что тейям происходит в основном в зимние месяцы, в среднем – один в неделю, и каждый раз в другой деревне. Узнать, где и когда тоже непросто: немногочисленные объявления, написанные на местном языке, расклеиваются по городу, но надо еще выискать их среди сотен тысяч других, и то лишь по картинке, а потом ловить прохожих, среди которых далеко не каждый говорит по-английски, а потом еще добраться именно в ту деревню с бессловесным рикшей, где ошибка в один обертон звука в имени места – и вы в совсем другой деревне. Повезло же в том, что именно в эти дни тейям шел все 12 дней подряд – в разных деревнях и исполняемый разными труппами. И все эти 12 дней и ночей, а представление, как правило, начинается вечером и длится до утра, а то и два-три дня и ночи непрерывно, я дрейфовал вместе с труппами от деревни к деревне, спал, вернее, передремывал вместе с ними прямо на земле у костра под звездами на храмовых подворьях и возвращался в гостиницу через день-два лишь помыться и переодеться. Так вот, разговоры мои с «актерами» тейяма (с теми считанными, с кем можно было хоть как-то объясняться по-английски) только подтверждали крайнюю степень непроглядности информации о тейяме: чуть только вопросы мои уходили глубже поверхностных – об аксессуарах нарядов или сюжетных коллизий представления и касались истории этого обряда на его уж бог весть сколько тысячелетнем пути, повисало безответное недоумение. Но счастье было уже в том, что я, примелькавшись и сдружившись со многими из них, мог беспрепятственно находиться в хижинах-гримерках и наблюдать весь процесс подготовки к тейяму, обычно сокрытый от посторонних глаз.
Теперь по порядку. Для начала я попробую кратко суммировать то, что нам известно о тейяме. Слово тейям означает и сам процесс магического ритуала, и имя бога, духа (или облака духов). Суть этого мистериального обряда в призывании духа тейяма, его вхождения в танцующего медиума (бхагавата) и транслирования его божественной энергии. Этому действу предшествует длительный этап изощренной подготовки, включая декорации и умопомрачительной красоты наряд, в который обряжают бхагавата. Труппа состоит примерно из 20 человек, половина из них – музыканты (барабаны и духовые), бхагават – один, но бывает и два-три, действующих попеременно или вместе. Остальные готовят пространство действия на храмовом подворье (костер, символические декорации и др.) и участвуют в мистерии на вторых, третьих ролях. Таких трупп в округе около десятка, и все они из одной из низших каст, называемых «ваннан». Но только две из них имеют бессрочное право исполнять эту мистерию. В незапамятные времена, согласно преданию, оно было ими получено от короля, и с тех пор эти две труппы передают право и опыт по наследству – от отца к сыну. У каждой из трупп есть свои отличия в репертуаре и свои особенности. Есть один сюжет – экстремальный, где речь идет буквально о жизни и смерти для исполнителя: вхождение в огонь. В наши дни исполнять этот тейям могут, как мне сказали, лишь два человека. Одного из них я видел, ниже я расскажу подробнее об этом.
Обычно тейям заказывает семья попечителей храма, совместно с деревенской общиной, которая покрывает расходы и выплачивает символический гонорар исполнителям. Символический, поскольку тейям не профессия и не заработок, а служение. В среднем исполнитель получает в месяц жалованье слуги, домработницы. А учитывая, что тейям происходит лишь в зимнюю пору, это и вовсе копейки. У каждого в труппе есть своя профессия и работа, к которой они возвращаются после тейяма.
Начинается представление с некоего пролога: один из труппы (второй медиум), как правило, обнаженный по пояс, в облегченном гриме, стоя у костра, призывает тейям медитативной песнью под глубокий звук медленного барабана, возвещая начало, «открывая каналы». Затем выходит бхагават и начинается главное действо, длящееся около двух и более часов. Входя в транс, он исполняет танец, рассказывающий один из сюжетов, отсылающих либо к Махабхарате, либо к пуранам (сказаниям). За ним следует свита с факелами, музыканты и другие участники. Пишут, что сюжетов около 400, но мне говорили, что на деле не более 20-30. Включая местные сказания и легенды. Действо происходит без слов, но зрителям, похоже, все понятно – что за сюжет и что происходит в любой из моментов танца. Даже по мимике лица бхагавата, его рук, пальцев, что тоже отдельный спектакль. Для чужестранца, пусть и знакомого с источниками, разобраться в этом трудно. Бхагават может, например, быть обряжен в женщину с полушариями половинок кокоса, изображающих грудь, облачен в подобие матроны на манер самоварной бабы, но при этом играть роль мужчины. Или танцевать некую битву со Смертью (Ямой), но когда я спросил у моего приятеля-барабанщика, тот был глубоко удивлен моему прочтению. Во-первых, «Смерть» оказалась просто Слугой, во-вторых, никакая не битва, а Служение, в-третьих, даже если б это была Смерть, сказал он, то какая же с ней может быть битва? Только любовь. И у бога, и у человека. И верно ведь: Тат Твам Аси (Ты есть То) – из основных принципов индуизма: ты никогда не ты, а вон то облако, например, но и оно есть лишь поскольку является вон тем деревом, и так далее, пока не опояшет всю вселенную, возвратив тебя тебе в единственно реальных смысловых очертаниях – как всё мироздание без остатка. Но действие в тейяме может быть и бессюжетным, просто вхождением в образ одного из богов – в царя обезьян Ханумана, например. В конце мистерии – жертвоприношение. В прежние времена это мог быть буйвол или черный козел, ныне, как правило, рябая курица. После финала бхагават садится на «трон», благословляет свиту и музыкантов, затем к нему выстраивается очередь из зрителей. Каждый шепчет ему на ухо свои заботы-печали-радости, он утоляет их, подбадривает, благословляет. Все это носит очень неформальный дружеский характер, и смеются, и изумляются друг другу. Но и – не то чтобы благоговение к нему испытывают, но особое деликатное уважение – как к посланцу божьей милостью. Так, например, когда бхагават, танцуя, приближается к сидящим на земле зрителям, они встают, складывая у груди ладони.
Первые упоминания о тейяме, сделанные на тамильском языке, восходят к середине первого тысячелетья до нашей эры. Понятно, что речь идет об обряде, существовавшем задолго до этих записей. Географически, это юг Индии, земля дравидов, один из истоков цивилизации. И хотя исторически тейям соотносят с Кералой, сейчас трудно сказать, как, где и когда он зародился. Во всяком случае, Керала и Тамил-Наду – соседствующие и взаимопроникающие территории. Затем, вплетаясь в индуизм, тейям отчасти трансформировался, сближаясь с ним, многое перенимая, но при этом удивительным образом не утрачивая свою аутентичность. Так в тейям вошли боги индуизма, среди которых одна из ключевых для тейяма фигур – Дурга. Вернее, та, которая была в начальной архаичной поре тейяма Дургой, покровительницей земледелия, многоликой, прекрасной и страшной богиней, чье имя кануло, будучи заслоненным Дургой, одной из жен Шивы, возникшей, согласно одной из версий, из черной сброшенной кожи Парвати. Одна из ипостасей Дурги – неумолимая Кали, черная богиня, у которой в свою очередь есть (за)предельный облик с испепеляющим взглядом – Чандика. Именно на подворьях храмов Дурги и разыгрывается мистерия тейяма.
Видимо, эта мощная и долгая связь с Дургой (и той, которая ей предшествовала), как и с женской энергией в целом, уже в начале нашей эры развернула тейям в сторону поклонения Шакти – той, без которой никто и ничто во вселенной не дышит. Впитав и этот опыт, тейям через несколько веков снова вернулся к своим очертаниям. Насколько можно судить, несмотря на дальнейшие перипетии, он примерно в этих очертаниях и дошел до наших дней. Где-то в 17 веке там же в Керале возникает известный ныне по всему миру театр Катакхали – один из легких сценических отсветов тейяма. А по другую сторону Индии, в Ориссе, в такой же непрогляди веков, как и тейям, зародился джаганат, который считают одним ранних ответвлений индуизма. Эта народная «ересь» и сейчас имеет миллионы последователей, свои храмы и свой пантеон богов, иконография которых очень похожа на тейям, с той разницей, что в джаганате это парсуны и изображения, а в тейяме – живая мистерия. Интересно, существуют ли исследования этих сопоставлений.
И еще об одном, не до конца осознанном мной наблюдении. Большинство, если не все из дошедших до наших дней магических ритуалов и разного рода сакральных действ неумолимо утрачивают свою аутентичность: либо профанируясь на пути широкой публичности, монетизации, выхолащиваясь в шоу, либо постепенно мертвеют, уходя в герметичность, конспирологию, обволакиваясь искусственным туманом с позолотцей. Удивительно, но с тейямом этого не происходит. При всей открытости публике, он сохраняет неразменный запас достоинства, мастерства и служения. Парадоксальным образом, будучи развернут к зрителю, он весь погружен в себя, и мистерия эта, по моему ощущению, разыгрывается не для публики. Даже входя во взаимодействие со зрителями, они как бы не отражаются в зрачках исполнителей. Так океан открыт берегу, соприкасаясь с ним, но все его пространство и время – по ту сторону, в непрогляди. Такое чувство. И не случайно, начинаясь вечером и идя всю ночь по нарастающей, представления тейяма строятся так, что самое высокое и мощное действо происходит перед рассветом, когда почти не остается зрителей (за исключением того редкого тейяма, о котором ниже, но там мотивация публики понятна). И еще: необъяснимо, но как ни играй зумом восприятия, приближая и отдаляя происходящее – не улавливается эта тонкая грань в тейяме, где «кончается искусство и дышит почва и судьба», не на словах, а на самом что ни на есть деле, где человек сгорает.
Вот мы и подошли к огню. С вечера в деревню было завезено 20 тонн распиленного тамариндового дерева. На погребальные костры в Индии берется баньян, тоже плотное дерево (около 350 кг на одно тело), но жар от тамаринда адов и долгоиграющ. Неподалеку от храма выстраивается из поленьев высоченный зиккурат – особым образом: так, чтобы, затеплив огонь у верхушки, у темени, он медленно прогорал внутрь – от верхней чакры к нижней, а очертания его стояли до последнего, не сгорая. Несмотря на то что костер возводился за оградой храма, все работы выполнялись босиком, обувь лежала в стороне, по завершении была совершена пуджа с ритуальным обходом костра как живого божества. Догорев к рассвету, этот циклопический костер превратился в солярис жара, к которому приблизиться и на десять-то шагов казалось немыслимым. Тем временем, по другую сторону храма, пока на его подворье всю ночь разворачивалась мистерия тейяма со сменяющими друг друга бхагаватами и сюжетами, того, кто войдет в огонь, готовили к предстоящему. В течение нескольких часов я был рядом, снимая на камеру весь ход подготовки, вглядываясь в лицо этого медиума, лет тридцати на вид, но бог его знает, сколько ему было на деле. Как я ни вглядывался, казалось, ни горних отсветов, ни божественной дрожи, и вообще ничего героического не было в нем, работа шла тихо и буднично. Балагуря между собой и с ним, четверо помощников обряжали его в нарезанные из кокосовой пальмы юбки. Я насчитал около восьми таких юбок – от бедер до пят. Затем двое взметывали его над собой, а один затягивал влет на нем эти юбки как можно туже. Поскольку к верхним краям этой защиты по сторонам от бедер будут приторочены две скрученные стеблевые косы, за которые всякий раз, когда он, оббегая этот раскаленный ад по кругу, будет бросаться в него ничком, а двое помощников его вытаскивать оттуда. И так будет происходить... это невозможно вымолвить: более ста раз. Сюжет сегодняшнего тейяма, как мне сказали, восходит к сказаниям о некоем споре Вишну с богом огня Агни. Вот Вишну и должен войти в него, в бхагавата. И выйти живым. И самое удивительное в том, что здесь нет никакого фокуса, все по-настоящему: тело и огонь, никаких хитростей между ними. И это знают все зрители. Босые ноги, открытое незащищенное лицо и ладони. И только древесный шелестящий наряд, верхняя половина которого (смотрите внимательно в фильме) на втором дыхании этого смертельного танца будет снята. Да, есть передаваемый издавна опыт, наработанная техника, но все это открыто, очевидно для взгляда, и уж вовсе не объясняет физику, и от этого еще удивительней и страшней. Да, в момент броска он выгибается, чтобы лицом и грудью не соприкасаться с жаром и, наверное, задерживает дыхание, а перед и после тейяма глотает ложку топленого масла (ги), ну еще что-то из этого же ряда. И всё? В этом смысле – да, всё. Я не к тому, что отсюда надо переходить к объяснениям сверхъестественного свойства. Есть разные подходы и их сочетания, и подумать тут есть над чем.
Но приготовьтесь к тому, что это зрелище, похоже, будет несколько не тем, что вы ожидаете. Когда я смотрел, как человек на глазах превращался в живую тряпку, раз за разом швыряемую в огонь, и в силу механичности этого повтора всё предвосхищение чуда, подвига, магии, черт знает чего – обессмысливалось, чувства сволакивались с тех замирающих высот куда-то вниз, в сторону, и даже хуже... Но вместе с тем, я подумал, что, наверное, так и выглядит крупным планом всё неприкрытое: смерть, война, страдание и тот же подвиг. Расхожая мысль, но отдающая жаром, когда по горячему.
И еще подумал об этом бхагавате, вот он отдышится, переоденется, сядет на свой мотороллер и поедет утренними проселочными в свою деревню, к своей семье, детям, если они у него есть, и вернется к своей работе – тачать сапоги, печь пироги или растить рис... До следующего тейяма.
Вот снятый мной фильм об этом (полная версия):
Краткая версия:
Фото:
|
