|
Как появился он у нас сторожем? Не помню. Помню только его бороду. Такая полуинтеллигентская по определению. Вроде как у Стася Карпова из предновогоднего ролика "Нашей нивы". Глаза. Помню мутные. Вроде серьезный взрослый дядька. За пятьдесят. Подкупало то, что его звали как и меня.
-Андрей?
-Андрей. Тхум. Кхех-м-и-м. Владимирович.
-Директор что и?
-Ну в коим-то то роде. Я бывший директор средней школы номер Сто пятьдесят четыре. Реплин. Андрей Владимирович.
-А к нам-то как угораздило?- искренне удивился, глядя как он унимал пожелтевшие от никотина трясущиеся пальцы. Ладно я, положивший на карьеру в противовес творчеству. К нам обычно заносило либо еще барахтающихся с завязкой алкашей-подполковников, либо уже отчаянно вращающихся по спирали потребителей дешевого социального пакета-алкоголя надежд.
За все осознанные десять лет падения на социальное дно жизни художника-сторожа то был первый директор. Из другой касты. Я внимательно наблюдал, как "колбасит " его вечером. Он ходил из угла в угол по коридору, словно раненый гепард. К вечеру гепард сдулся и остался лишь жалкий хромающий жидкий сторожевой пес.
-Я за сигаретками?
-Сходи конечно,- отвечал ему я, видя как ему совсем нехорошо, и явно ощущая как он дрожащими руками принимает несколько живительных кружек на Ботанической возле скупки золота, не стесняясь расплесканных остатков пива на своих коленях и сочувствующих взглядах цыганок.
Пиво конечно бодрит на время. И развязывает язык.
Надо признать, язык у него был весьма литературен, многомерен и несколько старомоден.
-Грибочки... Я вот в грибочки люблю знаешь ли собирать. Вот опята снова пошли. Лес. Он ведь хорош когда осенью дышит. А вот это я на ветку напоролся. Не заметил как-то.
Директор показал на свой "фонарь" под глазом. Я еще не встречал такого жестокого леса бьющего в левый. Наверно я малоопытен.
-Да. Грибы они коварны.
Захмелевший директор сел напротив компьютера. На экране выскочило сообщение из
чата:
"Завтра будет лучше чем вчера! Перечислен первый транш тринадцатой зарплаты!
-Ого!- прокричал он набирая свои мысли в производственном чате.
"ОШО!"- почему-то ошибочно выпечатывалось на экране большого монитора.
-ОШО! Что это?- произнес теперь вслух директор школы.
Я тоже не знал тогда, что означали эти три буквы.
Директор внезапно загрустил. Его глаза наполнились поздней ноябрьской влагою. Это были скупые мужские слезы.
-Б.ятьь. Суки. За что? Меня! Директора школы! За что? Твари! Суки! Ненавижу! Не прощу!
Я не сразу понял о чем речь. Но его настроение выдавало явный внутренний потоп.
-Ты о чем?
-Жена выгнала. Живу у Зоси. Да и живу ли? Суки! Падлы! За что? Меня? Заслуженного учителя, директора и так..
Андрей захлебывался в слезах. Честно сказать, я не знал как гасить мужские хмельные слезы.
-Что случилось?
-Я за спорт пострадал.
-как?
-За хоккей. Падлы. Чтоб им там перевернулось все.
-Как так за хоккей?
-Да вот так. Была разнарядка по всем школам. Залить ко вторнику катки. Утром комиссия с Тидзеньковым во главе обещали. А он-то известно кто. Друг самого! Вот и как тут попрешь? Мы значит каток залили вечером. Но промахнулись на десять метров. Сделали меньше чем положено. Приехала предпроверка. Промерили с рулеткой. Написали предписание исправить. Рассвело. Это был ад. Каток же сделали основательный. С бортиками из снега залили. Мороз сильный был. Я, трудовик и завхоз всю ночь ломами бортики эти крушили, проклиная метрическую систему.
-И как? Успели до утра?
-Да. Поварихи из столовой грели огромные выварки-кастрюли кипятка. Мы их выливали на лед. Топили эти старые бортики. И потом шерстяными одеялами разглаживали по поверхности. В общем всю ночь шла борьба за нужный размер. Вообще никто не спал. Когда рассвело, каток имел нужный размер.
-Вот так да! Успели?
-Да. Да вот приехал тот Тидзеньков с комиссией и даже не глянул на каток-сразу поперся в подвал смотреть как оборудован склад лыж. И начал он там махать руками. Не то, мол растояние между планками, прибитыми на стене. Я не выдержал. Говорю: "Пошел ты на... Тидзеньков." Так он мне потом не простил этого. Пришлось уйти с поста директора. Ну не суки, а?
-Да. История. Но то прошлое. Не цепляйся за него.
-Да как тут не цепляться? Когда всего меня лишили. И почета и звания.
Директор выбежал на улицу в направлении пивного ларька.
Однажды он пришел совсем серый. Вообще серый. Я никогда не видел людей такого цвета. Он пришел увольняться за прогулы в месяц. Руки его тряслись. Он их прятал в карманы. В крайнее дежурство он залез в деньги, собиравшиеся на какие-то взносы. В общем директор ушел в разнос. Убеждать его не держать зла на прошлое и на жену было бесполезно. Жив ли он сейчас? Не знаю.
Слово каток теперь перестало быть для меня легким и непринужденным, как глоток морозного воздуха. Вскоре к "Мингазу" приблудила бездомная собака, но и она тоже пропала. В Арамболе нет катков.
|
