Moony › Пост Апокалипсиса или Блокнот, найденный на пляже на следующий день после конца света

БИРКИ И ЯРЛЫКИ

Скоро бирку с надписью ГОА унесет с моего пляжа, но принесете другую – с надписью СУМАТРА. Потом и ее унесет, но прилетит бирка БАЛИ. Ветер приносит и уносит бумажки, но я никуда не движусь, ни к чему не стремлюсь – сижу на пляже, смотрю на сансеты, иногда встаю, чтобы отлить или пожрать в месте с биркой CAFE. Скоро и вместо пляжа останется надпись ПЛЯЖ, вместо солнца – СОЛНЦЕ. Да и от меня скоро мало что останется – только ярлык КОЛЯ КАПЕЛЬКИН.

ГРАФИЧЕСКИЙ РОМАН

Будь я японцем, я бы всю жизнь сочинял бесконечный графический роман о летающих людях. Так, что к середине жизни у меня было бы множество последователей. Они уезжали бы на удаленные от цивилизации острова и пляжи, и там жили коммунами, учась летать. Я бы бесконечно писал-писал-писал, рисовал-рисовал-рисовал. Они бы бесконечно пытались взлететь силой воли. Пытались-пытались-пытались, питаясь-питаясь-питаясь рисом с рыбой (воздушным рисом с летающей рыбой). Ибо только в бессмысленном и самоотверженном труде сокрыта тайна, все остальное банально и изъяснимо.

ХОРОШО

Люди часто задаются вопросом: есть ли предопределение в жизни. Я каждый день вижу совершенно одинаковых людей, одинаковых до степени смешения, фактически близнецов. Даже в попытках быть оригинальными они очень одинаковы. Поэтому я не задаюсь таким вопросом, а просто следую своим путём. Мой путь пи$дуй на#уй отсюда ну вот хули ты припёрся что мне теперь со всеми вами в толпе и ты и вы валите на#уй но почему не толкайся ещё 4 километра и станет хорошо мы приближаемся на повороте видно стены Института, там всем сделают и хорошо. Там на перепись зафиксируют, ничего не потеряется, и хорошо. Никто не забыт, ничто не забыто, и хорошо. Потерпите миленькие, скоро станет собой, и хорошо. Не будет в разных телах. Не будет в телах. Я ему говорю, что тут нет никого. Тебе. Показалось. Да. Хорошо.

ШУ ПУЭР

Однажды китайский монах и автор телеграм-канала решил дойти до Индии в поисках просветления. Шел он дни напролет, недели напролет, месяцы, годы. Постепенно к нему присоединились Царь Обезьян, Конь-Дракон и Свинья, Изгнаная из Рая Нефритовым Императором. Уже было написано четыре тома нетленки. Уже количество подписчиков перевалило за миллиард, и даже Нефритовый Император стал почитывать их канал в режиме анонима. Но однажды наши герои в своем бесконечном пути на Запад затосковали и встали, забросили канал и даже разок вы#бали небесную свинью, изганную из Рая. И тогда Нефритовый Император смилостивился и послал им безлимитный запас ШУ ПУЭРА. До Индии они пока так и не дошли, но Путь их больше не омрачает профессиональное выгорание. Стали наши инфлюэнсеры менее токсичны в сетевом творчестве, более селф-мотивированны, да и фолловеров сильно прибавилось. Был и я у них в гостях, пил ШУ ПУЭР, по пейсам текло и плюшек перепало. Пришлось часть вещей выбросить из рюкзака, чтобы все уместилось.

РОБОТ-МИНЬОН

По одной из центральных улиц Куала-Лумпура ходит маленький робот-миньон. Мимо спешат люди, не обращая внимания. Иногда проходят в опасной близости к нему, пока он ковыляет на своих пластиковых ножках без какой-либо цели (он просто что-то рекламирует). Мы сидим напротив в сирийской фалафельной, наблюдая за толпой и делая ставки — уронит робота какой-нибудь невнимательный пешеход или нет. И тут из толпы выделяется арабская матрона в хиджабе, поднимает робота и переносит с центра оживленной улицы на безопасную обочину, после чего с удовлетворённым видом идёт дальше.

СИЛЬНЫЕ РУКИ

Сегодня во сне кто-то невидимый объяснял мне, что у писателя должны быть сильные руки. Чтобы много писать, писать на любых доступных поверхностях, потом переворачивать их и писать на обратной стороне. И обязательно делать это руками. Я проснулся и сразу стал писать на полу и стенах нашего космического дома на Суматре. Исписал весь первый этаж — с перекладинами, лестницами и балками, на которых висят спящие летучие мыши. С первым этажом покончено! Я перебираюсь на второй. Там писательство идёт уже легче — отсюда открывается замечательный вид на озеро, горы и человеческие поселения. Здесь я продолжу писать, пока не зажгутся первые звёзды и галактики, а потом на сильных руках перенесу свое тело на крышу — и начну покрывать ее светящимися чернилами, которые буду тут же выдавливать (сильными пальцами!) из флюоресцентных насекомых, мхов и грибов, коими полны местные джунгли. Теперь все в моих руках.

СТАНЦИЯ АРАМБОЛЬ

Ещё на подъезде к Гоа ловкий русский паренёк в набедренной повязке вскочил на подножку и вручил мне флаер: "Приходите на практику расстановок. Тантрический массаж в подарок», — и растворился в джунглях. На станции АРАМБОЛЬ поджидала толпа. Стоило поезду остановиться, как со всех сторон раздалось: "Практика осознанности, мексиканские мистерии, женский круг, рейки в четыре руки...». Я с трудом протиснулся к такси. Водитель первым делом поинтересовался, первый ли раз я в Гоа. Я внутренне напрягся и ничего не ответил. Когда мы доехали до моей гостиницы, он напоследок дружелюбно улыбнулся мне и вручил целую кипу пригласительных — на астрологические семинары, гомеопатический практикум и сеансы исцеления со скидкой. В гостиницу вселиться не удалось: владелец развел руками — за день до меня приехала большая группа йогов. Я пошел, куда глаза глядят и к вечеру нашел комнату в доме, зажатом между Школой Магии и Салоном Таро. Вздохнув с облегчением, я босил вещи и пошел на пляж. Я уже внутренне был готов увидеть толпы медитирующих и стоящих на гвоздях, но реальность превзошла ожидания. Толпа поющих кришнаитов численностью в несколько тысяч человек подхватила меня и носила вдоль моря до самой темноты. Так начался мой отпуск в Гоа. Спустя несколько дней я потихоньку освоился и научился игнорировать многочисленных посланников Истины и Любви, стучащихся в двери моей комнаты, сующих в руки свои приглашения на улице и зазывающих на собрания. Я даже научился находить тихие места, где не было всей этой толпы. Моим любимым местом стала скамейка у супермаркета на одной из улиц Арамболя. Я часто сидел там по вечерам, молчаливо наблюдая происходящую вокруг жизнь. Скоро ко мне стали подсаживаться другие любители помолчать. Они ничего не предлагали и никуда меня не звали, поэтому я не тяготился их обществом. Со временем некоторые из них стали оставлять подарки — то пачку гречки, то банку соленых огурцов. Я предположил, что здесь так принято. В один из вечеров ко мне подошла девушка и повесила на шею гирлянду цветов, после чего сложила вместе ладони и поклонилась. Через неделю скамейка уже не вмещала всех желающих посидеть вечерком. Владелец соседней лавки вынес ещё несколько скамеек и сколотил над нами навес. Потом пришлось строить уже что-то более основательное. Когда настало время уезжать домой, таксист отказался вести меня в аэропорт. Так я остался в Арамболе. Жаловаться мне не на что. Меня кормят и поят, у меня есть свой тихий рум с видом на море. А по вечерам я молча сижу на той же скамейке в зале на восьмом этаже ашрама.

577. Батакский дом

Жизнь в батакском доме-корабле имеет свои особенности. Утром встал, прибрался, пошел в туалет, ударился головой о притолоку в низком проходе – упал, лежишь до обеда, считаешь муравьев на деревянном полу. Потом поднялся, снял шваброй сколопендру со стола и змею с крыши, увернулся от пары шмелей, грызущих норы в деревянных балках, пошел гулять. Вечером вернулся, прогнал из комнаты летучих мышей, живущих на чердаке, вытряхнул из кровати муравьев, сел, полюбовался закатом, покурил кретек. Понаблюдал, как дым вылетает через щели в стенах и полу. Как летучие мыши вылетают на охоту. Ровно в 6:48 с перекладины срывается летучая лиса-вегетарианка. Скоро она вернётся с добычей – дикими яблочками – будет грызть их всю ночь и кидать огрызки на пол балкона. Ночью периодически просыпаешься от странных звуков – гу-у-у-у-у-у-я-я-я-я. Невидимые твари перекрикиваются в пространстве снаружи дома, внутри дома, шуршат по крыше, беснуются на чердаке, кто-то кого-то жрет. Древоточцы монотонно точат дерево стен. Завтра будет новый день. Не забыть бы прибраться с утра.

578. Южный крест

Иногда к ночи накатывает мысль НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, ЧТО Я НА ЭКВАТОРЕ, НА ОСТРОВЕ СУМАТРА, ЭТО КАКОЙ-ТО А-Б-М-А-Н! Я, скромный организм с рабочих окраин Екатеринбурга, знавших о тропиках только из фантастических книг Жюля Верна, которые работяги-родители покупал по талонам для своего мальчика, чтобы он развивал фантазию, потому что просто выехать из страны было почти фантастикой, а попасть в такие микронезии было вообще из области полетов на Луну, доступную только Сенкевичу, и то ненадолго. И вот я тут, ору в ночи, не веря в свое счастье. И только он убеждает меня в реальности происходящего – четкий и недвусмысленный, яркий и такой близкий в разреженном горном воздухе на иссиня-черном тропическом небосклоне ЮЖНЫЙ КРЕСТ.

УМИРОТВОРЕНИЕ

Умиротворение на нашем горном озере настолько всеохватывающе, что, стоит на минуту отвлечься от сети – и уже пролетело 800 миллионов лет, робот с чипом личности в голове сканирует цвета заката и сообщает в сеть: "Умиротворение на нашем горном озере настолько всеохватывающе, что, стоит на минуту отвлечься от сети – и уже пролетело 800 миллионов лет. Человечества давно нет, осталось только озеро, хотя это уже не совсем озеро, а скорее залив, Суматра давно не остров и Солнце уже давно не то желтое светило, которое я помню, но умиротворение все то же, и чтобы не поддаться ему, я пишу в сеть: "Умиротворение на нашем горном озере настолько всеохватывающе, что, стоит на минуту отвлечься от сети – и уже пролетело 800 миллионов лет. Человечества давно нет, осталось только озеро