|
Мы нашли друг друга не сразу. Начиная с того времени, когда я уже могла ответить на вопрос «кто твой любимый писатель», этого звания удостаивались Дюма-старший, Майн Рид, Иван Ефремов, Лев Толстой, Роберт Хайнлайн, Гарри Гаррисон, Стивен Фрай, Оскар Уайльд и Илья Стогов. Может, ещё десяток имён, да всех не припомнишь сразу.
Что меня всегда удивляло – как маленький пустячок, короткое мгновение, одна фраза, одна строчка могут изменить если не всю жизнь, то интенсивность её течения и некоторые взгляды на эту самую жизнь. Так, например, читая сборник лекций «Тайна. Беседы о суфизме» Ошо, наткнулась на фразу о неком Михаиле Наими и, как говорил Ошо, его шедевре «Книга Мирдада». Книгу нашла в интернете, распечатала и… меня, как говорится, "торкнуло". Действительно великое произведение, даже спустя четыре года мнение не изменилось. Раскапывая в том же всемогущем интернете биографию писателя, нашла краткое упоминание о том, что Наими «был другом Халиля Джебрана». Решила узнать что за Джебран такой, но наша великая Петровка располагала только одной большой книгой, сборником «Странник».
С тех пор «Странник» был куплен мной то ли четыре, то ли пять раз, последний - десять дней назад. Это та книга, которую хочется дарить близким людям, что и делалось время от времени. Это та книга, про которую хочется сказать «подписываюсь под каждым словом». Хотя нет, не под каждым. Под девятью из десяти. Это та книга, которую нужно читать со случайно открытой страницы и тогда приходят ответы на какие-то вопросы, понимание той или иной ситуации; хаос в голове, беспокойство в душе и тяжесть на сердце сглаживаются...
Вчера поздно вечером книга открылась здесь:
Ты сам свой собственный предтеча, и башни, возведенные тобою, – лишь основание твоего исполинского «Я». И это «Я» также сделается основанием.
И я свой собственный предтеча: ведь та долгая тень, что простирается предо мной на рассвете, к полудню неминуемо свернется под моими стопами. Пусть другой рассвет положит новую тень впереди меня – в новый полдень и она свернется.
Всегда мы были предтечами самих себя и всегда пребудем ими. И все, что мы собрали и соберем, явится лишь семенами для полей, еще не вспаханных. Мы и поля и пахари, и собирающие и собранные.
Когда ты пребывал вожделением, блуждавшим в тумане, я тоже пребывал там, блуждавшим вожделением. Но вот отыскали мы друг друга – и сны родились из пыла нашего. И были сны временем без границ, и были сны пространством без меры.
И когда ты пребывал молчальным словом на трепетных устах Жизни, я тоже пребывал там, другим молчальным словом. Но вот Жизнь произнесла нас – и мы пустились по годам, трепещущие от воспоминаний о вчера и от страстного влечения к завтра: ибо минувший день был смертью побежденной, а день грядущий – взыскуемым рожденьем.
И теперь мы в руках Бога. Ты солнце в его правой руке, а я– земля в его левой руке. И все же в тебе, озаряющем, не больше озарения, чем во мне, озаряемом. И мы – солнце и земля – только начало величайшего солнца и величайшей земли. И всегда пребудем мы началом.
Ты сам свой собственный предтеча, ты тот путник, что проходит мимо ворот моего сада.
И я свой собственный предтеча, хотя сижу под сенью дерева и кажусь недвижимым.
|
