|
Это был всего лишь сон. Как любой сон, он был нелогичен, в своей обычной жизни я вряд ли бы поступал бы так, как в этом сне. Не закончившись, одна сюжетная линия в нём сменяла другую, переплетаясь, образуя невероятный сюжет. Но в это же время сон этот удивительным образом перекликался с моими мыслями в реальной жизни, с тем, о чём я уже долго и мучительно размышлял, с выбором, который я сделал...
Кажется, был поздний октябрь. Над головой низко висело хмурое свинцовое небо. Пронизывающий балтийский ветер поднимал с земли листья, ещё так недавно весело игравшие на ветру желтыми и красными красками, теперь краски исчезли, выцвели, а листья превратились в грязные лохмотья, которыми природа стыдливо прикрывала свою стремительно обнажавшуюся наготу. Рогатины голых, блестящих от мелкой мороси деревьев вспарывали, рвали на бесформенные лоскуты воздух, вызывая чувство неожиданной тревоги. Не хватало пространства, грудь сжималась от тоски, от знания того, что скоро наступит зима, снова выпадет снег, и будет холодно.
Я шёл по какой-то улице, и всё в моём сознании сливалось в один мокрый серый цвет. Небо, здания, люди. Такой же серый я, в забрызганном серой грязью чёрном пальто, в грязных ботинках, ещё сегодня утром блестевших чёрной ваксой.
Наступал вечер. Тусклый свет жёлтого фонаря, неровно покачиваясь под резкими порывами ветра, дувшего с Финского залива, освещал трамвайную остановку. Вокруг никого. Прячась от холодных капель мелкого осеннего дождя, я хотел зайти под навес, мечтая о том, что ещё полчаса (если трамвай придёт быстро) и я буду дома, и чашечка ароматного какао в моей руке будет согревать меня, и... Тепло!
Ход моих мыслей неожиданным образом нарушился. На скамейке остановки сидел человек, одетый в жалкие лохмотья, с трудом прикрывавшие тело. «Бомж», - подумал я и хотел отойти в сторону. Большой город учит равнодушию. Всё, что меня не касается, то меня не касается. Я живу своей жизнью, в своей отдельной Вселенной, и меня нет в вашей жизни, так же как вас нет в моей. Это не страх, нет, это именно равнодушие. Зачем мне нужны ваши проблемы, мне и своих хватает, так что пройду я мимо. Жизнь в большом городе жестока... Но вдруг я поймал взгляд этого человека, и во мне всё перевернулось. Взгляд ребёнка. Не отвернуться.
Если бы это был обычный бомж, я нашёл бы кучу оправданий. Каждый человек сам отвечает за свою жизнь, а водка её губит. Каждый выбирает сам. Но ребёнок... Как быть?
- Как тебя зовут? Что ты здесь делаешь? Где твои папа и мама?
Девочка лет пяти-шести. Она вся дрожит от холода и каких-то неведомых мне страданий.
- Пожалуйста, не бойся. Я не причиню тебе вреда, я просто хочу помочь.
Взгляд, наполненный слезами, разрывающий сердце на мелкие кусочки.
- Пожалуйста, не молчи! Скажи что-нибудь. Как твоё имя? Где ты живёшь?
* * *
Следующая картина наполнена теплотой дома. Во всех комнатах горит свет, в ванной шумит вода, весело текущая из-под крана, на кухне пронзительно свистит чайник.
Не знаю, правильно ли поступил, но я не мог оставить её там. Что будет потом, я не знаю, а пока Настюшка плещется в ванной, согреваясь от осенней стужи, я же варю какао с корицей, делаю бутерброды с маслом и сыром – единственное, что можно сейчас приготовить из того, что есть в моём холодильнике.
* * *
Прошло несколько дней, потом недель, месяцев. Жизнь усложнилась невероятно, но обрела и какой-то второй смысл. Возникали проблемы и вопросы, которые требовали немедленного решения, и повседневные заботы отодвигали тревожные мысли о будущем.
А тревожиться было о чём...
Она так мне о себе ничёго и не рассказала, и, кроме имени, я знал о ней не больше, чем в первый день нашей встречи. Наведение справок результатов не дало, никто ничего не знал, не слышал, не видел. Но главная проблема была во мне. Я не хотел к ней привязываться, не хотел нарушать свою сложившуюся за годы жизнь. У меня свои определённые интересы, пусть маленькие, но мои. В ней есть место для Индии, Венесуэлы, других стран нашей планеты, есть место для друзей, для книг, для фильмов, но места для ребёнка, тем более ребёнка-найдёныша, я не видел. Да и как объяснить людям, друзьям, соседям, родителям, кто такая Настя, откуда она взялась и почему? Как она пойдёт в школу, ведь у неё нет никаких документов? А как сделать документы?
Вопросы...
Настёнка тоже задавала мне вопросы:
- У тебя есть дети?
- Нет.
- Почему?
- Не знаю, Настя, наверное, пока ещё не время. К детям нужно быть готовым, это очень большая ответственность.
- Хочешь, я буду твоей дочерью?
* * *
Иногда мне хотелось застрелиться, ещё чаще - застрелить Настю. Не то, чтобы мне не нравилась моя нынешняя жизнь, нет, но эти перемены пугали меня. Мне было страшно. То, что выстраивалось долгие годы, вся стройная система рушилась в одночасье. И однажды...
Тогда была весна, первые по-настоящему тёплые дни. Снег растаял ещё в феврале, но Зима сказала хмурое «До свиданья!» только в середине апреля. И сразу же прилетел звенящий, сладкий привет Весны, и город расцвёл, затрепетал разноцветными красками, заблагоухал ароматами влажной почвы, липких нежно-зелёных травинок и листочков, запел звонкими голосами птиц. «Весна, весна пришла!», каждая частичка мира кричала, пела, говорила эти слова на разных языках, разными жестами. Жизнь, до этого момента дремавшая, вдруг полетела, набирая ход, как скоростной поезд, как самолёт на взлётной полосе. И вот в этот момент случился кризис.
Я до сих пор вижу тот её взгляд...
Мы пошли гулять. Бродили по улицам, проулкам, переулкам. Всё вокруг вызывало в Насте живой интерес, она не переставала удивляться самым обычным вещам, восхищалась ими. Облака, дома, люди, собаки, кошки! Она смотрела на мир, как могут смотреть только дети, радостно проживая каждое мгновение. Мы пили чай в кафе и ели плюшки, и снова гуляли. А потом я сказал: «Настя, я, кажется, забыл в кафе телефон. Ты подожди меня здесь, ладно? Я быстро сбегаю и вернусь. Скоро-скоро!» Она кивнула и понимающе посмотрела на меня. Вот этот её взгляд и я вижу до сих пор. Потом я обернулся, а она всё смотрела. В её глазах не было осуждения, только понимание и прощение. Она меня простила...
Через несколько часов я вернулся на то место, где оставил Настю. Её там не было. Не было. Я спрашивал всех, я обращался в милицию, но она исчезла так же непостижимо, как и появилась. Настя.
А я... я снова живу своей жизнью, встречаюсь с друзьями и путешествую по миру. Только вот каждый раз, когда открываю дверь своей квартиры, я верю, что услышу её радостный крик.
Тихо...
"Неужели действительно, если ты один раз кому-то помог, ты уже обязан помогать ему и впредь? Неужели независимость только иллюзия и, прикоснувшись к чужой судьбе, ты уже связываешь себя с этим человеком, вы начинаете зависеть друг от друга? Неужели любой наш поступок по отношению к людям опутывает нас невидимой роковой сетью?
Если это правда и если после этого мы отказываемся принять на себя последствия своих поступков, значит, все наши поступки - безответственная игра с чужой судьбой. Иными словами: нельзя отдавать лишь частицу себя, надо отдавать себя целиком. И ничего не требовать взамен." (Енс Бьёрнебу, "Акулы")
|
