Мы сидим в полупустом 12 местном бусике, который в колонне с парой других таких же сквозь ночь ревет на подъеме на перевал Рохтанг. Начинаю ощущать давно забытые приступы горняжки. Голова тяжелеет, к горлу подкатывает ком. Скорость набора высота впечатляет не меньше километровых пропастей по обе стороны дороги и качества покрытия. Вспоминаю свои опыты вождения по горным трассам, когда машина не просто не слушается, а вырывается из рук. Остается только молиться на водителя, который с отчаянным рвением давит педаль газа и не спешит тормозить на размытых участках дороги.
Тем не менее, естесственные нужды заставляют остановится у запорошенной легким снегом едальни. "Холодно" - говорит хозяин придорожной дабы. "холодно" отвечаю я, расплачиваясь за воду... Почему в холодном воздухе особенно прекрасно звездное небо? Не могу оторвать глаз от этого бесконечного поля, как и не могу устоять на месте от горного пронизывающего ветра. Мы где-то за коварным Ротангом. Сегодня ночью он себя никак не проявил, пропустив нас с легкостью и благословением.
Начинает светать, и вместе со светом вокруг проявляются невероятные картины: нависшие ледники, острые скалы и быстрые реки. На заднем сидении жутко укачивает, поэтому восторженные вздохи часто перемешиваются с нечаянными "ай, ****ь", которые знаменуют собой приложения внешних сил к многострадальной и больной голове.
Мы останавливаемся на перевале, где лежит честный снег, и туристы, скорчившись убегают к отдельно-стоящим камням. Голова тяжелая и мутная, тело ватное. Акклиматизация. Отхожу в сторону, чтобы чуть-чуть разогнать кровь и зеленую краску с лица. "Это, бля, горы, а тататата".
После очередного серпантина автобус резко тормозит, водитель выходит и подбирает какую-то отвалившуюся деталь. Деталь оказалась передней тормозной колодкой. "Храни нас Бог" - подумал я. "Ом нама шивайя" - подумал водитель...
Трансгималайская трасса- это не дорога, это скорее направление с редкими островками свежего асфальта. Дышать столбами пыли тут - дело нормальное. Я не запомнил ни имена перевалов, ни названия маленьких населеных пунктов. Помню бесконечно глубокое синее небо и пустынный рельеф. Помню солнце, заходящее за горы и длинный серпантин в ущелье, где как надгробные камни стоят километровые знаки с веселенькими агитационными изречениями, типа "it's not a rally, enjoy the valley".
"На этой дороге умирает эго" - думаю я, глядя на зеленые лица в остановившемся джипе и характерные потеки под стеклами. Понимаю, что не смотря на отсутствие последних на нашем бусике, цвет лиц у нас такой же.
Дорога стремительно спускается в ущелье. Мы в Тибете, вокруг хаотично, как грибы - разбросаны ступы. На крутых склонах скал растут бесконечные монастыри, в хитрых изгибах скальных трещин постоянно видятся лики Будд. "Ом-мани-падме-хум..." - думаю я. "Твою мать, твою мать..." - откликается эхо.
Я вижу, как мы пересекаем великую реку Инд, на километровых столбах теплятся далекой надеждой последние десятки километров до Леха. Это финишная прямая, на которой время растягивается колоссально. Мое сознание вяло отмечает отдельные картинки, виденные когда-то в интернете: дворец Ше, а вот монастырь, очень напоминающий Поталу... Темнеет. Глаза выдергивают из пространства только силуэты гор и яркие слепящие вспышки дальнего света.
Так мы въезжаем в Ле, серебрянные тополя которого дарят домашний уют. Тут спокойно и чисто. Тут даже приступы горной болезни проживаются с удовольствием. Это маленький и уютный мир совсем другой Индии - высокогорного Ладакха, где можно страдать от солнечного удара и обморожения одновременно. Я погружаю в него свое замутненное долгой дорогой сознание, растворяясь в неторопливой поступи прохладного осеннего вечера.