|
Хоть мне сначала сложно было, да и не хотелось говорить на тему новой семьи моего папы, сейчас я чувствую, что можно. Что наша жизнь - игра? Поразительное количество людей принимают эту версию и долгие годы играют другими людьми, представляя, что всё вокруг - театр. Жизнь - всего лишь спектакль. Можно эксперементировать с сюжетом, менять актёров, влиять на события согласно своей задумке. Всё - только игра. И ничего страшного, если кто-то выбывает из труппы, даже если ты в этом виноват. Легко можно найти замену и играться дальше.
Мне безумно сложно было принять тот факт, что больше я у папы не одна. Можно было ещё как-то смириться с женой, но не с детьми. Дело не только в собственничестве и ощущении своей уникальности и индивидуальности - просто папа был мне очень нужен, и особенно тогда, в юности. Его так мало было в моём детстве, и когда только-только контакт был налажен, ему пришлось вернуться в Индию. Сообщения, звонки, поздравления на каждый День Рождения без опоздания грели душу. Действительно были мысли и планы поехать в Индию к папе, хотя бы на пару лет по учёбе. Когда ему дали работу в Ташкенте, туда я собиралась к нему на все возможные каникулы. Гулять с папой, болтать, обсуждать, готовить, то я для него, то он для меня. Убираться, заботиться о его вещах, жалеться у него на плече, когда мне плохо. Делать всякие безумные покупки. В моей жизни таких моментов было мизерно мало, а они были так важны. Как ни крути, я похожа на папу, и индийского во мне иногда больше, чем самой кажется.
То сообщение от папы, где он признался, что уже год как женат, а три месяца назад у них родился сын, перевернуло всё в моей голове. Обида и шок от того, что он долго скрывал важный факт, года три во мне бурлили точно. Ну, не ожидаю я таких поступков от самых близких людей... От тех, с кем связь самая прочная. Конечно, он боялся моей негативной реакции, и поэтому долго тянул. Глупенькие те, кто так поступает... Мне нужно говорить сразу. Дать время подстроиться.
Он тогда сразу сказал, что рождение другого ребёнка никак не повлияет на наши с ним отношения, общение. Эта фраза: "Please do not think it will draw a wall between us..." Я всем сердцем почувствовала, что очень даже стена вырастет. А всё это - лишь красивые слова. Не чтобы ввести меня в заблуждение, а потому что он сам был в этом уверен. Но почему-то я тогда уже поняла, что больше не будет у меня моего папы.
Когда я обсуждала эту ситуацию с Прашу ещё до первой поездки в Индию, он чуть ли не разочаровался во мне из-за того, что я не могу принять ситуацию и радоваться рождению брата. Он меня укорял, и практически заставлял любить малыша. Любить??? Нет, это уже слишком. Не психовать и не строить козни - это я могла. Помучившись, пострадав в душе, я решила просто отпустить эту ситуацию. Не принять, а не думать о ней, не касаться. И через некоторое время при вопросе, единственная ли я у родителей, автоматически, как и прежде, отвечала: "Да". Часто просто забывала, что кто-то там ещё существует. Папа - да. Больше никого.
Мама сначала была рада, а потом очень волновалась, что новая жена решит отжать нашу собственность в Москве. Так я о них не думала, конечно, это было бы чистой воды гадство, да и папа не дурак. Но мама поспешила решить все жилищные вопросы так, чтобы всё наше осталось нашим.
Понемногу я узнавала от других родственников, что они тоже новой семье папы не рады. В таком возрасте, при оставшейся дочери-подростке, всё непонятно... Про жену мало кто что-то знал, только что она молодая. Под молодой я представляла года 32-34... Думала, что может, тоже была уже замужем. Когда первый раз поехала в Индию и наконец встретилась с папой, спрашивала немного, что да как. Удивилась, узнав, что для неё это был первый брак. Подзновато, думаю. Было странно, что папа не помнил её имени. Просто "жена"... Чистой воды arranged marriage. Пока мы с папой проводили время, жена часто звонила, и из трубки доносились капризные крики маленького сына. То какие-то книжки ему не купили, то звал папу обратно домой. Последнее меня особенно злило, и злили не столько вопли этого мелкого, который хотел поскорее увести у меня папу, которого я и так первый раз за пять лет видела, а потому что теперь это был и его папа тоже. Он не знал о моём существовании и был совершенно не виноват, что родился в таких обстоятельствах. Он просто родился. У мамы и папы. Теперь папа куда-то уехал, и он по нему скучал. Меня злило, что теперь есть кто-то с такими же правами на моего любимого папочку, и даже с ещё большими правами, потому что он совсем маленький. А я - взрослая кобыла на тот момент 20-ти лет. И нечего мне обнимать папино предплечье и жаться к нему, ведь теперь есть тот, кому в данный момент это нужно больше. И ничего уже не изменить.
Нужно сказать, что во мне постоянно боролись два чувства. Злость/ревность и любовь/доброта. Я чувствовала несправедливость по отношению к себе, и с тем же прекрасно понимала, что существует мелкий сорванец, с которым мы делим общую кровь. Где-то есть какой-то ребёнок, к которому я имею отношение, а детей я люблю. Да и вообще... Опять же, он не виноват. Перед отлётом в Индию я купила набор для пошива мишки. Первый раз такой опробовала, очень понравилось. Верзала детали, аккуратно сшила, набила наполнителем, пришила глазки. Получился небольшой жёлтенький мишка. Рот ему нужно было вышивать самим, и он у меня так мило улыбался. Лапы двигались. Все умилялись, когда видели. И вроде я решила его передать братику... И неприязнь всё равно оставалась... Но для меня было важно отпустить всё плохое, убрать эту грязь (а злость я воспринимаю именно как грязь), хотя бы на мгновение, переступить через себя и сделать что-то хорошее. Хорошее часто возвращается. И вообще у меня было ощущение, что сделать подарочек - это правильно. При папе я не спешила его отдавать. Во-первых, немного привыкла к мишке, он бы жутко милый... Во-вторых, был соблазн вообще его не отдавать. Как-то мы с папой гуляли по рынку, выбирая мне всё что я только захочу, и он обратил внимание на уличного торговца, который разложил на земле деревянные игрушки. Помню деревянную юлу и неотёсанную машину. Папа с интересом их разглядывал, трогал. Когда я спросила, сказал, что хочет взять для Ошо. М-м-м... Эти игрушки правда выглядели страшно, честно. Как будто их там за углом вытесали на скорую руку. Выразила папе своё сомнение, но он сказал, что Ошо любит машины, даже такие. Сначала мелькнуло чувство превосходства, потому что у меня от папы всегда было всё самое яркое и клёвое, первая зарплата всегда шла на меня. А брату - деревяшки. Неприятно такое читать? Вот и я почувствовала к себе острую неприязнь за такую, пусть и непроизвольную мысль. Фу, Оксана... Кто бы меня не обидел, но не сам Ошо. По крайней мере, не на тот момент. В номере я робко достала мишку и протянула папе. Он удивился, что это и откуда. Говорю, да вот, сшила тут... Можете там на полку поставить... Мне почему-то стало неловко за подарок брату в виде мягкой игрушки, ему, наверное, только машинки подавай. Я сама в детсвте машины и роботов любила, динозавров вообще обожала. Здесь хотела просто сделать жест со своей стороны. Да и пусть, и не расстроюсь, если выкинут потом. Всё равно не узнаю. Папа оживился, удивился, начал этого мишку рассматривать. Не мог долго поверить, что я его сама сделала, и что вообще на это время потратила. Обрадовался очень, и сказал, что конечно Ошо будет с ним играть, что за глупости про полку. Ну... Не знаю. Я со своей стороны всё отдала, дальше пусть сами.
Перед отъездом папа захотел, чтобы я поговорила с его женой по телефону. Я жу-у-у-утко не хотела, но папа уже протягивал мне трубку. Жена говорила чуть растягивая слова, сладенько так. Как дела, что делали, как Индия и т.д. Общие разговоры. Я удивилась, как сама автоматически включила приветливый голос, словно я так рада, так рада. Хотя не была я рада. И закончила жена тем, что они меня очень ждут в гости, чтобы я всегда помнила, что у меня там меленький братик, чтобы звонила из России. Неужели я ей интересна? Я им правда нужна?..
Папа был доволен, что мы поговорили. Я закинула удочку и спросила, знает ли Ошо о моём существовании. Конечно, он был слишком мал (2,5 года), чтобы понимать, что такое Россия, но хотя бы моё лицо по фотографиям различать бы мог. Папа что-то помямлил, что сейчас тот маленький, но конечно будет знать, кто я. До следующей поездки в Индию я по-разному пыталась ощущать себя в данной ситуации, старалась принять. В некотором роде получилось смириться, но всё же не принять. Мне никто приветы с той стороны не передавал, с остальной семьёй жена не общалась. Ну, и я инициативу не проявляла. Несколько больше оживилась, когда прилетела второй раз в Индию на свадьбу Чару и знала, что будет и жена с маленьким Ошо. С папой мы увиделись на Халди, когда ещё он не кинулся мне на шею так, как я собралась кинуться на него. Меня тогда это очень задело, если не ранило. Позже он отсел со мной отдельно и сказал, что просто у них не принято "брататься" при всех, неприлично. Одна вещь, которую я развиваю в своих родственниках - это никогда не бояться и не стесняться своей любви. Я преодолеваю такие расстояния, мучаюсь в самолёте, трачу кучу денег, чтобы их увидеть. Будтье добры, объятия мне законные, да посильнее! К слову, родня прочувствовала всю прелесть тёплых объятий, и теперь с радостью сами тянут ко мне руки :) Несите добро, оно часто приживается. Так вот. Посидели мы с папой и поболтали. Вдруг выяснилось, что и жена где-то здесь. Но куда-то отошла. Потом я ходила-бродила, мы готовились к церемонии, и я заметила одну женщину, которую ещё не видела, и мальчика с хвостиком. Сначала подумала, что это девочка, потому что резинка была с цветочком. Детали уже сложно вспомнить, но как-то до меня стало доходить, что это и есть жена, а это - Ошо. Папа к ним подходил и разговаривал. Симпатичная жена по индийским меркам, чуть темнее нас, невысокая и полноватая. Ошо меня поражал одним своим существованием и присутствием, про внешность ничего не могла тогда его подумать. Спросила у папы, не жена ли это. Да, она. Как бы... Жду, что нас познакомят. Не то что бы я жаждала, но так нужно. Народ вокруг ходит и взгляд с них на меня переводит. Эта женщина на меня - ноль внимания. Простите, даже если не знать, что я, это я, в любой индийской компании заметят белокожую девушку. Значит, она не смотрела специально, прекрасно зная, что я - дочка её мужа. Что, извините, происходит?.. При всей семье делать вид, что мы друг друга не видим. Не смешно ли? Среди нас только Ошо был маленьким, остальные все взрослые люди. Папа сморщился и сказал, что сам удивлён, почему она так себя ведёт, почему не общается, ведь в целом общительная, что у неё просто психологический барьер... Сказал, что позже нас как следует представит. Я переключила внимание на Ошо. Папа рассказывал, что тот был чрезмерно активным, шумным, любил хулиганить. Но сейчас я видела тихого и немного грустного мальчика, похожего на Маугли. Он был худенький, с большими красивыми глазами (форму позаимствовал у мамы), надутыми щёчками, с хвостиком от макушки. Он постоянно моргал и периодически кашлял. Не говорил, не бегал, просто смотрел грустно и моргал. Захотелось его забрать, пожалеть и полечить. И снять эту резинку с розовым цветочком - что за глупость? Я околачивалась рядом, стараясь отпустить боль, злость и обиду, концентрируясь на смуглом симпатичном мальчике. Хорошенький... Маленький... Может, даже будет умненький... Я уже почти успокоилась, но папина жена стала передвигаться по территории, и её полноватый живот, обтянутый тёплой кофтой, стал мне казаться подозрительным. Уж больно круглый... Хотя мало ли, она вообще вся округлая и мягкая. Но... Да нет. Но ведь... Внутри всё опять забеспокоилось. Нет, они не могли... Папе уже сколько лет, куда ему ещё? А мне-то их куда?! Я еле смирилась с тем фактом, что когда Ошо будет 20, мне будет 38, и хорошо хоть пара лет остаётся до сорока. А тут! Папы не станет - кто для них останется ответственным примером? Я, конечно. А меня кто-нибудь спросил? Меня хотя бы к этому подготовили, предупредили?? Настроение тут же скатилось обратно к самым низам. Подошла к папе и аккуратно спросила, не ожидают ли они ещё одного малыша. Папа сразу начал переступать с ноги на ногу: "О-о-о-о, да-а-а, вот, так получи-и-и-илось..." Класс. А мне сказать? Или нужно было опять подождать рождения, а меня поставить перед свершившимся фактом? Папа произнёс такую странную вещь о том, что он сам долго не знал. Как это? Вот, так. Она сразу захотела второго ребёнка, а папа не хотел больше, ведь и так сложно финансово ему всё начинать заново в Индии, да и возраст уже солидный - куда ещё детей? В итоге жена как-то всё подстроила, чтобы она "того", и долго скрывала, а потом уже заметно стало. Я... просто поверить в тот момент не могла, что речь идёт о моей семье. Это игрушка - жизнь? Захотела - сама себе создала нового человека? Я подумала, что папа мог передо мной просто так оправдываться... Что же люди творят, я вообще не понимаю...
Оставшуюся часть дня я старалась больше о папиной новой семье не думать. Я - это я. Мои родсвтенники - вот они. Улыбаются мне, танцуют со мной, взаимодействуют со мной. Пусть и каждый со своими недостатками, но абсолютно прямые и адекватные в общении. ЛЮДИ. К ним я и приехала.
На следующий день (или через день) все днём собрались в доме жениха, где я и жила. По комнатам и коридорам ходил народ, носили чай, болтали на хинди. В какой-то момент я увидела и жену с маленьким Ошо. Я просто зашла в комнату, где ночевала, а она сидела там на кровати и разговаривала с родственниками, смеялась. Комната, понимаете? Маленькое пространство. Вошла я - высокая (по индийским меркам) белая деваха. Она на меня даже не повернулась. Ошо прошёл мимо, так же не обратив никакого внимания. Я посмотрела некоторое время на папину жену, как она растеклась по моей кровати, как шутит шутки с моей тётей и другой роднёй, а те смеются и шутят в ответ. Они общаются. А я? А я, кажется, не существую. Мне стало так плохо. Всё вокруг стало искажаться. На веранде я встретила папу, мы сели на плетёные стулья. Он объяснил, что у Ошо инфекция в глазах, поэтому он моргает часто и такой вялый. Во мне опять затеплился сестринский инстинкт, и я чуть не ругнулась на папу, что они брата не лечат. Сказал, что лечат, лекарства дают, но инфекция долго не проходит. Что вообще Ошо очень худенький, мало ест и часто болеет. Я сразу вспомнила себя, как через раз в школу ходила, как папа называл меня то "карандаш", то "спичка". Про жену опять посетовал, что даже не знает, как нас познакомить, почему она такая... А мне уже не хотелось, если честно. Прошла в комнату мимо неё, достала сувениры из чемодана, принесла папе. Он аж руками всплеснул: "О-о-о-о-о-о, я так хотела тебя попросить! И забыл... А ты сама привезла!" Папа обожает всё колоритное, что можно выставить напоказ. Я привезла расписной поднос, ложки и пиалки. Сказала, чтобы из пиалок ели, но папа решительно хотел водрузить утварь на полку, по-другому никак. Ещё папа сказал, что хочет показать мне их дом в Ришикеше, ведь из Дерадуна туда всего час ехать. Показать дом, школу. Решил забрать меня через пару дней. Мне стало приятно... Наконец я увижу тот дом, который мы с папой когда-то рисовали на бумаге... Пусть и без пруда и павлинов, зато самый настоящий Дом в Индии.
Я стала ждать. День за днём от папы не было даже звонка, а я специально не планировала никаких вылазок и походов. В один из вечеров моя маленькая племянница устроила по незначительному поводу истерику, а я подумала, что и сама готова уже заплакать. Я... привыкла отвечать за свои слова. Я скучала по своему папе. Он обещал меня забрать - где же он? Подозвала в сторону брата Монти и спросила, мог бы тот позвонить моему отцу и узнать, в какой именно день он приедет. Я старалась подбирать слова, но к моему удивлению Монти тут же откликнулся. Он пристально смотрел в глаза, словно всё давно знает. И тут он сказал, что, если честно, вся эта ситуация очень некрасивая... Что... Что? Кто-то ещё это заметил кроме меня?? Меня понимают? По словам Монти, эти дни вся семья только и делала, что наблюдала за папой и женой, и гадала, чего же они ждут. Почему его жена не сделала поступок взрослой женщины и не подошла ко мне? Почему она меня не поприветствовала? Все этого ждали. Все прекрасно видели, как она проходит мимо меня, или сидит совсем рядом, а делает вид, будто никого нет. Это... видели все? Я немного отсолбенела. Спросила, почему же тогда родные так весело с ней беседовали и смеялись. Монти сказал, что так принято во время семейных собраний и праздников. Никто в лицо не скажет неприятное, нужно поддерживать беседу и веселиться. Но на самом деле, братья и сёстры несколько осуждали папу за вторую семью, и считали некоторые действия несправедливыми по отношению ко мне. Так я неожиданно обрела поддержку, и больше не была в данной ситуации одна...
Монти позвонил папе и долго с ним разговаривал, затем передал мне трубку. Папа сказал, что как-то они заняты стали, в школе навалились неожиданно дела, поэтому не мог забрать меня сразу. Но он договорился, чтобы когда Чару поедет с новоиспечённой женой в такой-то город, они меня по дороге как раз закинут к папе домой. Вот и договорились. Я успокоилась, вернула Монти телефон. А тот на меня смотрит. Потом сказал, что настоящая причина, почему меня не забрали в Ришикеш - это жена. Она стала говорить, что мне не следует появляться у них дома, что все будут смотреть, спрашивать, что не к чему такое внимание. Пусть я не приезжаю.
От абсолютной подавленности меня спасло только понимание и поддержка брата. Я уже подозревала, что это у меня не в порядке с головой, что я жуткая эгоистка и не в состоянии принять обычную ситуацию, где разведённые родители обретают новую семью (жить-то дальше нужно). Однако не всё со мной так плохо... Оказывается, я очень даже неплохо держалась.
Продолжение следует.
|
